Большая реставрация обеда

– Я скажу, – ответил Густав Шкрета, – что существуют приличия, которые не позволяют обсуждать хозяина в его доме.

– Тогда выйдем в сад, – предложил писатель, но потом решил не подниматься с дивана. – Или вынесите меня отсюда, – уточнил он.

Янка думала, что Густав Шкрета в кустах шиповника намного лучше, чем в постели. У Аниты имелись другие ландшафты для размышлений. А сам Густав Шкрета просматривал «семейный альбом» Йиржи Геллера и рассуждал вслух:

– Дядя, тетя, брат, племянница…

– Нужны мне были такие родственники! – ляпнула вдруг Вендулка.

Что нарушило движение мысли в направлении «Мужчина – Женщина». Янка на промежуточной станции вышла из этого поезда и стала думать, что Анита в постели, наверное, лучше Густава Шкреты.

– А что конкретно вас не устраивает? – спросил Густав Шкрета. – Я в качестве сводного брата из Тюрингии или Анита Фогель в форме сестры милосердия?

– Всё, – обобщила Вендулка. – Но особенно фотография графа Дракулы.

– Это я, – повинился писатель. – После двух порций «Кровавой Мэри».

– Неужели? – удивилась Вендулка.

– Ну, после трех, – сознался писатель.

– А вы не пробовали сниматься в кино? – спросила Вендулка, глядя на писательскую фотографию…

Все разговоры писатель сводит к Литературе. И это сводит Литературу с ума… «Здравствуйте, – говорит Литература, – и до свидания!» Ее помещают в частную психиатрическую клинику, где со вкусом подобрана библиотека.

– В нашей литературе есть две тенденции, – сообщил писатель. – Либо роман без сюжета, либо сюжет без романа! И скоро обе тенденции останутся без читателя!

– Что будете тогда делать? – спросила Вендулка.

– Ну, – принялся рассуждать писатель, – похороню литературу, справлю по ней поминки и дважды в неделю буду ходить на кладбище и читать стихи…

Любовь скончалась раньше суммы,
Отпущенной на этот случай!

– Эти стихи о чем? – уточнила Вендулка.

– О любви читателя к современной литературе, – пояснил писатель и снова продекламировал:

Я с возрастом таращусь на вершины
Без прежнего, спортивного желания…
Как обладать тобой до половины
За двадцать пять процентов содержания?!

– А вы не хотите похоронить свои стихи? – осведомилась Вендулка. – И может, литература еще поживет!

– Вам повезло, – заметил писатель, – что я хорошо воспринимаю критику. Но могу и встать! Это на Льва Толстого можно брехать все что вздумается. А я способен еще подняться с дивана и навалять!

– А я могу взять сковородку и адекватно ответить, – ввернула неугомонная Вендулка.

– Что вы делаете?! – забеспокоился Густав Шкрета.

– Обмениваемся мнениями! – пояснила Вендулка.

– Диалог стимулирует выделение желудочного сока, – свернул на свою любимую тему писатель. – Дикий Единорог выходит из леса…

– И тут девственница бьет ему по потенции! – закончила фразу Вендулка. – После чего дикому Единорогу становится не до литературы.

«Пора бы появиться Йиржи Геллеру», – подумал я, поскольку обмен мнениями грозил перейти в потасовку…

Автор припоминает цитату и употребляет ее не к месту: «Я приеду к тебе на обед, но вот мои условия: обед должен быть прост, дешев и изобиловать только беседами в сократовском духе. Но и тут – в меру…»

– Искренне тронут! – сказал Йиржи Геллер, осматривая гостей. – Вы приняли мое приглашение отобедать! Однако беседа, что тут поддерживается, мне кажется, не в сократовском духе.

Выступление Йиржи Геллера потрясло всех, даже такого отчаянного нигилиста, как писатель. Питер Устинов попытался «встать в строй», но только вытянулся на диване солдатиком. Анита поплотнее запахнула халат, Янка глупо расхохоталась, Густав Шкрета чихнул и выронил альбом, а Вендулка брякнула: «Как доехали, чтоб вам провалиться!»

Йиржи Геллер был в маске Тутанхамона.

– А вот и Хэллоуин! – воскликнул писатель. – В смысле, как тыквой по голове!

Но Йиржи Геллер ничуть не смутился от подобных сравнений и маски не снял.

– Извините за странный вид, – сказал Йиржи Геллер, – но мне захотелось придать нашей встрече побольше артистизма.

– Это удалось, – подтвердил писатель. – А нет ли у вас в хозяйстве противогаза? Я мог бы изобразить египетского слона!

– У вас и так хорошо получается, – пробурчала Вендулка. – Без противогаза.

– Вот привязалась! – в сердцах воскликнул писатель.

После чего закрыл глаза, скрестил на груди руки и принялся корчить из себя классика мировой литературы на смертном одре, только со стаканом вместо свечки.