Большая реставрация обеда

Тут я заметил, что этот работник торговли держит в руке мою новую книгу, страниц на восемьсот, и угрожающе ею помахивает. А умный охранник подбирается ко мне сбоку со вторым томом. И если тщедушному продавцу я мог легко доказать свое авторство, то с охранником пришлось бы долго объясняться, что я пишу под псевдонимом. И еще неизвестно, под какой фамилией меня будут хоронить.

– Господа! – заявил я, понимая, что назревает текстологический диспут. – Мне кажется, вы находитесь в состоянии аффекта! Конечно, не каждый день к вам в лавку заглядывают известные писатели. Однако не надо так бурно реагировать и размахивать моими произведениями! Кстати, там есть фотографии автора! И, если вы не будете заламывать мне руки, я готов поставить на них свой автограф.

– Вот еще, – возмутился продавец, – книги портить! Они, между прочим, денег стоят! А фотография Йиржи Геллера на твою гнусную рожу похожа как свинья на быка!

– Уточните, пожалуйста, кто есть кто?! – вякнул я.

– Пожалуйста! – отвечал продавец. – Йиржи Геллер – красавец-гусар, двухметрового роста, интеллигентный и остроумный мужчина. А ты, пузатый, картавый, плюгавый и необразованный дебошир, лучше проваливай отсюда! А то мы полицию вызовем!

Так что в тот день я не купил своих произведений и не пристроился между Джойсом и Фаулзом…

10

Художественный образ – это умышленное искажение действительности!

Когда от меня ушла приятельница, я решил завести себе верного друга – собаку или жену. Однако в цивилизованном обществе есть один недостаток – жены не продаются на птичьем рынке. И пришлось мне купить щенка от малогабаритной таксы. Потому что квартирка у меня однокомнатная, как у пана Тыквы, а какой-нибудь сенбернар – вырастет и оттуда не выйдет. Придется ломать стены, чтобы он смог погулять. А пес таксы – животное норное и много места не занимает. Забьется в угол, как пыль, и лежить себе, тихо поскуливает, создает уютную, домашнюю атмосферу. Так мне объяснили на птичьем рынке, когда заполняли гарантийный талон на моего щенка, и, разумеется, – со всей родословной: «Леопольд-Адальберт-Эрист-Фридрих-Отокар-Междуцарствие».

Ну, просто закачаешься! Сидит такая мелочь в коробке, прикрытая тряпочкой, а ее величают Леопольд-Адальберт-Эрист-Фридрих-Отокар-Междуцарствие, чем я очень поначалу гордился. И всякий раз, выгуливая во дворе, науськивал по полной родословной. «А ну-ка, Леопольд-Адальберт-Эрист-Фридрих-Отокар-Междуцарствие, фас!!» Потом надоело, и стал ее звать просто Марысей. Поскольку на рынке мне намекнули, что, с точки зрения псиной физиологии, этот щенок – сука. А сам я под хвост ему не заглядывал из разных этических соображений.

Марыся отличалась ангельским характером – не лаяла почем зря и лопала все, что положат. Мне, например, в голову не приходило, что собаки жрут виноград. А Марыся возьмет в лапки ягодку, рассмотрит со всех сторон и, если понравится, катит виноградинку под кровать и складирует. Ну, в смысле собирает в кучку. А если у съестного продукта закончился срок реализации, Марыся поморщится и виноградинку тут же схрумает. Но нигде специально не наблюет из вредности, как один мой знакомый по имени Питер. Очень сволочное животное этот Питер, наполовину из России. Чуть что ему не понравится – он тут же блевать, простите за выражение. На прошлой неделе мы обсуждали литературное творчество некоего Иванова. Я думал, что Питеру будет приятно поговорить о дальнем соотечественнике, а пришлось три дня наводить порядок в собственной квартире. Мыть за Питером пол и проклинать всю русскую литературу.

А Марыся обладала чувством юмора еще почище, чем у Гашека. Поэтому у нас вошло в привычку читать вслух разные книги на сон грядущий. Правда, с небольшой адаптацией для норных пород с женской физиологией. Так, например, «Трое в лодке, не считая Марыси» приводили мою собаку в неописуемый восторг. Она заваливалась на спину, потирала лапами мордочку и хихикала до икоты, как может хихикать только сторожевой пес, видя подвыпившего хозяина. И конечно, я волен предполагать все что душе угодно, но, как мне теперь кажется, именно эти литературные вечера привели к нехорошему результату. Моя Марыся тяжело заболела…

Однажды ночью я проснулся от чувства, что забыл заплатить налог на добавленную стоимость. И вот что странно – налоги я давно не выплачивал полностью и спал спокойно. А тут проснулся… Марыся сидела у меня в изголовье, скрипела зубами и сверкала глазами! Как сумасшедшая шапка Мономаха с двумя рубинами. Вначале я подумал, что Марыся слегка расстраивается, что она по природе своей такса, а не «монмаранси» из книги Джерома Клапки Джерома. Но потом я решил показаться ветеринару. Может быть, у меня завелись блохи и Марыся на них адекватно реагирует…

– Давно у вас живет? – поинтересовался ветеринар, указывая на мою собачку, но не подходя к ней близко.

– Четыре месяца, две недели и четыре дня, – отвечал я. – Никак не могу нарадоваться, и поэтому время летит быстро.

Марыся деловито почесывалась.