Большая рождественская книга романов о любви для девочек

А дома сидела на подоконнике и лепила очередного бульчонка. Молча, не разговаривая с Булькой, не напевая под нос, не включая радио. Я делала маленькие снежинки и прикрепляла их снеговику вместо пуговиц. И перед глазами у меня стояла одна и та же картинка, я никак не могла от нее отделаться. Будто я выхожу из дома – сельского, деревянного – в летнем сарафане на тонких бретельках и босыми ногами ступаю на холодный снег. По бокам – бескрайнее поле, передо мной – широкая тропа, усыпанная нехоженым снегом. Вокруг ночь, на чистом небе – звезды. Шаг за шагом я иду вперед. Снег под моими ногами сначала хрустит, а потом – тает. Если оглянуться, то можно увидеть темнеющие проталины от моих шагов. Но сейчас я не хочу оборачиваться, и ветер тут же заметает следы снегом. Там, далеко впереди, прямо посреди тропы, светлеет огромная елка со звездой на верхушке. Когда я дойду до нее, огни на елке разгорятся ярче, ярче, ярче – пока не настанет день.

– Уйдет, – доносятся до меня через эту картинку слова Маши, которые она сказала на прощание, и я все равно не понимаю, о чем это она.

– Ушла! – с порога воскликнула Светка и сгребла меня в охапку. Я уткнулась носом в ее промороженную куртку и не могла ни пошевелиться, ни сказать что-нибудь, так крепко Светка меня к себе прижала.

Все было понятно. Она ушла с волейбольной секции. А я ведь почти уже нарисовала плакаты, пусть даже мысленно!

– Жачем… – только и смогла выговорить я.

Светка отпустила меня, отстранилась. Сняла шапку и куртку, разулась. Посмотрела на меня пристально, заправила за ухо волосы. В ней появилось что-то новое, свободное, будто раньше ее держали на привязи – а ведь никто ее на привязи не держал!

– Шутишь, – наконец-то сказала Светка. – Я всегда об этом мечтала. – Она еще раз обняла меня и сказала: – Спасибо. Я бы без тебя не решилась.

– Я же была против! – воскликнула я.

– Ну да, – кивнула Светка. – Но без тебя я бы все равно не решилась.

Мне хотелось много чего высказать Светке, но, вообще-то, она была первый раз у меня в гостях, и я решила молчать. Да и вообще – что я за друг такой, который не поддерживает любое решение! Хоть стричься налысо, хоть из волейбольной секции уйти, хоть съесть суп с клецками. Я даже захотела сказать: «Ну и молодец, что ушла!», но решила, что получится совсем уж неискренне.

Светка осматривала мою комнату. Я знаю, какими бы моя комната и квартира ни были, они все равно окажутся не такими, какими их себе представляла Светка. Хотя, может, только со мной так бывает: само по себе начинает представляться. Где и как человек живет, в какой стороне кровать, какие занавески на окнах… А потом, конечно, все оказывается не так. Меня всегда удивляет: почему все-таки не так? Почему никогда не сходится? Какие работают механизмы? Ведь на основе чего-то этот образ создается… И тут я поняла, что образ создается такой, как человек выглядит. И воображаемая квартира – это всего лишь его «квартирный портрет». Так человек выглядел бы, если бы был квартирой…

– А это чего? – удивилась Светка, увидев на моем столе кучу пакетиков – мелких, с застежками-клапанами наверху, и расфасованные по этим пакетикам дрова. Она так и спросила:

– Это что за дрова в пакетиках?

Я хихикнула. И объяснила:

– Это вишневые веточки. Чтобы заваривать, как чай. Я еще мандариновых корок туда положу, они у меня на батарее. Высохли, наверное, уже.

Светка опасливо дотронулась до одного пакетика, нахмурилась, мотнула головой.

– Новогодний чай? – спросила она. Я кивнула.

Светка постояла в задумчивости, и я знаю, что сейчас она задаст вопрос, на который я не хочу отвечать. Надо было не оставлять все так на столе. Надо было убрать.

– А зачем? – все-таки спросила Светка. – Зачем так много и по пакетикам? Для кого?

Есть такая штука – жадность. Она забирается вовнутрь тебя и не дает делиться хорошим с хорошими людьми, и ты от этого становишься все хуже и хуже. И меня сейчас выжигало и разъедало чувство, что новогодние поздравления – это мое, мое, только я могу радовать незнакомых людей, ведь я это придумала! Я – елка, я – девчонка в летнем сарафане, которая идет по снежной тропе к светящейся елке. Я иду сама к себе, вокруг меня – никого, и никого, никого, никого не надо!

Светка грустно взглянула на меня:

– Зачем, Мика?

В такие моменты заканчивается дружба. Или продолжается.

Я подошла к столу. Посерьезнела. Выдвинула ящик, достала значок и зажала его в кулаке. Эти значки я купила вчера в магазине. Очень аккуратно сделанные, в виде украшенной новогодней елки.

Подошла к Светке. Взглянула на нее в упор, как обычно делает она. И сказала:

– Уважаемая Светка. Посвящаю тебя в тайный орден Новогодней Елки. Мы, служители ордена, рассылаем новогодние поздравления неизвестным людям. Мы – елки. Не нам выбирать, кого поздравлять. Мы дарим подарки, осыпаем людей конфетти и делаем новогодний чай тем, кого не знаем.

Я приколола значок к Светкиному свитеру и сказала торжественно:

– Я – елка, ты – елка.

И вдруг испугалась. Вдруг Светка сейчас скажет, что все это ей не интересно? Снимет значок, пожмет плечами, покрутит пальцем у виска.