Большая семья

— За нами будущее, товарищи! Мы горячо верим в наш светлый завтрашний день! И никаким враждебным силам нас не сломать! Пусть живет и крепнет боевая смычка города и деревни! Да здравствует великий Ленин вождь и организатор коммунистической партии, вдохновитель всех наших побед!

Ему громко аплодировали. Наши комсомольцы запели «Интернационал» его подхватил оркестр, все присутствующие встали и пели. Собрание превратилось в митинг. Выступили председатель молодой артели, секретарь ячейки, Виноградари, чабаны. Говорили о трудностях на новом пути, о недостатках плохой обеспеченности инвентарем, о том, что мешают еще бывшие богатеи, бандиты. Но в речах не было безнадежности, люди верили в свой завтрашний день.

Подумалось, что и мы, и они, разделенные. Многими километрами, живя в разных областях страны, делаем одно и то же ‚дело, боремся за общие интересы.

Как-то незаметно, по одиночке покинули митинг старики-татары и их молодая челядь. Их сопровождали кудлатые псы, овчарки. Это крепкие хозяева-единоличники, — так объяснили нам комсомольцы, сидевшие вместе с нами.

Случайно нашими попутчиками оказались цирковые артисты, большой труппой едущие в двух крытых фургонах на гастроли в Ялту. Вместе с ними, после официальной части, мы устроили объединенный концерт. Начался он короткой цирковой программой. Мы увидели собачку, бойко составляющую слова из ярких букв. В одном месте она перепутала буквы и иеполучила лакомство. Хозяин строго пожурил ее, она сложила ушки и виновато склонила голову. Увидев-поощрительный знак, исправила ошибку и ушла со сцены на задних лапках.

— Учись! — подтолкнул Калошкина Гришка Соколов, шмыгнув носом.

— Каштанка лучше, — заключил Витька, — она пела.

— А ты хуже читаешь и не поешь, — махнул рукою Гришка, вытягивая шею к сцене.

Выступал фокусник, глотая шпаги, из пустого ящика вытягивал разноцветные ленты, опутывалими себя и помощницу. Выпустил десятка два голубей и снова их куда-то спрятал. На глазах пытливых зрителей выпил ведро воды, потушил лампы, и все увидели, что из его рта вырывается пламя, как из форсунки. А когда зажгли свет, в ведре снова обнаружили воду. Это подтвердили правдоискатели Панов и Терентюк, сбегавшие на сцену и окунувшие пальцы в ведро.

Был и сеанс гипноза. Правда, с гипнотизером случилось недоразумение. Он вызывал на сцену желающих из публики и усыплял. Вздыбленная шевелюра, глаза, мечущие молнии, движения рук, интонации голоса — от резкого до замираюшего — внушали доверие и даже страх. Уснувшие выполнят ли команды, двигаясь по сцене, как Лунатики. С закрытыми глазами находили стакан и пили воду, ложились на спинки стульев, опираясь затылком и пятками, не прогибаясь, когда сам гипнотизер нажимал на живой мостик. Вставали, профессионально делали стойки, раздевались до пределов приличия лазали по канатам.

В рядах зрителей — напряженная тишина. Ни вздохнуть, ни чихнуть. Пробужденные после сеанса виновато моргали глазами, озирались вокруг, находили свою одежку и смущенно скрывались за кулисами. В следующий вызов всех желающих из ряда поднялся Митька Гето. Он немного побледнел и глуповато повел глазами.

Гипнотизер усадил Митьку в кресло. Повторились его манипуляции. Открытые ладони маячили перед глазами.

— Вы хотите спать, вы хотите спать, вы хотите спать… вы спите… спите, — слышался монотонный голос мага.

Митька по-барски развалился в кресле, притих, стал похрапывать и свистеть носом. Признаков его глубокого сна, казалось, было достаточно. Но странно, команды гипнотизера он не слышал и никуда не двигался. Посидев с минуту и похрапев, он стал почесывать затылок. Затем встал и пошел медведем на гипнотизера. Казалось, в этот момент маэстро остолбенел и самозагипнотизировался. С закрытыми глазами Гето что-то снимал с его фрака, брезгливо стряхивал на пол. От резких прикосновений Митьки, как от электрических разрядов, маэстро дергался, испуганно отстранялся, закрывался руками, не зная, где его еще ущипнут. Гето лениво потянулся, сладко зевнул. Изумленно раскрыл глаза, сказал со вздохом:

— Я не хочу спать. — Он вплотную придвинулся к гипнотизер, скорчил страшную рожу, оскалил зубы и во всю силу своего неслабого голоса гаркнул: — Чого вы до мене чипляетесь? Я не крыса!

Маэстро отпрянул. Публика ахнула, ряды колыхнулись, захлопали в ладоши, послышались выкрики: «браво», «бис», «молодцы». Митька низко раскланивался направо и налево, отходя в глубину сцены. Обернувшись, взял безжизненную руку перепуганного артиста и повел его к рампе. Аплодисменты вспыхнули с новой силой. Опомнившись, незадачливый гипнотизер тоже стал кланяться. Митька пожал ему руку и пошел на свое место. Занавес задернули. Сеанс «гипноза» представился зрителям как оригинальный номер программы.

Действительно, Митька комично играл непредвиденную роль и стал героем вечера. Уже потом, по дороге в лагерь, он признался, что гипноз его «не взяв», а «гипнотизер халтурщик и фармазон».

— А как же с другими? — не поверили Митьке товарищи, — Може, вони слабаки, а може своя братва — артысты. — заключил Гето.