Большая семья

Недочет, как мог, следил за успехами Арсея в школе. Он сам провожал его в город, когда юноша ехал учиться в институт, не раз побывал у него в общежитии с деревенскими подарками. А когда началась Великая Отечественная война и Арсей Быланин был назначен командиром партизанского отряда, Недочет в числе первых явился в лес под своды хмурых дубов и вручил свою судьбу в руки молодого и верного друга.

И все же настоящая привязанность между ними родилась в отряде, в суровые партизанские дни. С жаркими боями они прошли воронежские, орловские и брянские леса, вдоль и поперек измерили белорусское Полесье и в последние месяцы войны, мешая врагу отступать, воевали в горных зарослях Карпат. В эти-то тяжелые дни, когда смерть подкарауливала на каждом шагу, Арсей и Недочет крепко полюбили друг друга и с того времени стали друзьями. Теперь старый Недочет переживал несчастье, которое постигло семью Арсея, как свое собственное.

— Куда держать, Арсей Васильич? — прервал Недочет думы Арсея. — В табор?

— В село, — коротко сказал Арсей и налег на правое весло.

Лодка причалила к отмели. Захватив шинель, Арсей сошел на берег. Недочет привязал лодку к кусту лозы, бегом нагнал ушедшего вперед Арсея и пошел с ним рядом.

Они вышли туда, где была главная улица. На месте хат высились кучи золы, глины, битого кирпича. Неуклюже торчали обугленные остовы печей. Плетни повалены в бурьян, разметаны, изгороди палисадников сломаны, сожжены.

Арсей и Недочет медленно шли по улице. Всюду было тихо и безлюдно. От легкого ветра мерно раскачивались голые верхушки тополей.

— Вот, были миллионерами, — с грустью сказал Недочет, — а стали бедняками… Все богатство — прахом…

Да, перед войной это был богатый колхоз. Третье место занимал он в областной Книге почета колхозов-миллионеров. Его земли черноземными массивами стлались по обе стороны балки. Они давали высокие урожаи.

В колхозе были молочнотоварная, свиноводческая, птицеводческая фермы, конный завод. На изгибе реки шумела водяная мельница. В центре села молодежь разбила парк. Около парка было здание колхозного клуба. Где же все это? Где?

Арсей любил Зеленую Балку. За полгода до войны он, окончив сельскохозяйственный институт, снова приехал в родную деревню. Он стал агрономом и чувствовал себя хозяином земли. Все свои силы, молодой горячий ум он отдавал любимому делу. Он собирался вывести новый, высокоурожайный сорт пшеницы, предполагал решить задачу восстановления структуры почвы. Война помешала выполнить эти планы.

Арсей свернул с дороги, зашел на пустынный двор, остановился под обгоревшей вишней. Недочет вздыхал рядом. Они долго смотрели на кучи золы и кирпича, на черные, обточенные огнем стояны, торчавшие из земли.

— Твой дом, Арсей Васильич, — сказал Недочет и покачал головой. — Родимое гнездо…

Арсей отчетливо представил себе аккуратную белую хату с голубыми наличниками. Она стояла в строгом ряду хат Зеленой Балки, тонувших в зелени садов и палисадников. И вспомнилась жизнь — трудовая, радостная, свободная.

Арсей снова вышел на улицу. Недочет следовал за ним. Они прошли к центру села, на заросшую пушистым подорожником площадь. Вокруг в беспорядке валялись обломки пережженного кирпича, зола, угли, комья глины, куски изорванного кровельного железа.

— Тут была наша школа, — сказал Недочет, будто Арсей в состоянии был забыть это. — А там — клуб. Помнишь, как строили? Мороз, метель…

Арсей молча снял шапку. Снова перед глазами встали погибшие девушки и среди них — Таня. Арсей любил свою сестренку. Она была полна жизни. Ее интересовало все: и отчего растет трава, и почему идет дождь, и сколько лет стоит Москва, которую она так и не увидела. Таня не знала в труде устали, была мастерицей на все руки. Бывало сама придумает какой-нибудь удивительный узор и цветными нитками разошьет рубахи братьям. Четырнадцати лет она вступила в комсомол и скоро стала там первой активисткой. Редко какое серьезное дело обходилось без ее участия.

Долго стояли два партизана на пепелище. Долго молчали, наклонив обнаженные головы. Многое передумали за эти минуты старый Недочет и его молодой друг Арсей Быланин. Ветер легкими порывами трепал их волосы.

На другом берегу реки Арсея поджидали товарищи-партизаны: Денис Скворцов и Антон Рубибей. Они встретили командира крепкими рукопожатиями. Все вместе пошли в табор.

Левый берег — выгон для скота — был густо застроен землянками и куренями; связанные накрест жерди покрыты ветками, сухим камышом, осокой. Их было много, этих убогих жилищ. Кривые, нескладные, они беспорядочно торчали среди старых пней, теряясь где-то за поворотом речки. Строители не заботились о красоте, — нужно было укрыть семью от холода, дождя и зноя. У куреней на палках, воткнутых в землю, на редких, еще безлистных кустах у речки были развешаны пиджаки, кофты, попоны, рваные дерюги. Жители табора с угрюмыми лицами сидели у костров. На приветствие Арсея отвечали сдержанными молчаливыми поклонами.