Большая собака

Автор тридцати девяти лет от роду восседает в джинсах и горчичной майке в пятнах кофе на поленнице, стилизованной под кресло, и чистыми пальчиками с французским маникюром собирает вкусные русские слова в приносящие ему наслаждение предложения. «Варит» из предложений «пятиминутки» абзацев и томит их на медленном огне клавиатуры. Снимает с текста вкусную пенку сиюминутной эйфории самолюбования и «крутит» по-честному «хвалебное» в «банку» рукописи. Играть Автору не перед кем и незачем. Муж на работе, вы же скорее будете слушать шум ветра, шелест листьев, жужжание майских жуков, а то и вовсе пойдёте любоваться водохранилищем «без волн, медуз и людей». Волны на водохранилище бывают очень редко, медуз не бывает вовсе, а люди появляются только по выходным, которых у Автора не бывает. Они ему не нужны. А где нет выходных – нет людей, честное слово. Люди вам только кажутся, потому что вы перестали замечать себя. Видеть себя и слышать себя. Хотя это очень интересная работа, от которой совершенно не нужен отдых. Разве нужен отдых от неспешного пути по песчано-каменистому берегу? Разве утомляет огромный дуб, на чьих ветвях можно удобно расположиться, чтобы выпить кофе из термоса и полюбоваться водной гладью? Разве устаёшь от созерцания жёлтых островков зверобоя посреди сиреневых полей иван-чая? От вдыхания душистых лесных полян? От всего того, что создано для нас и населено нами и каждыми тварями?

Чудесные кувшинки, не правда ли? Лилии? А ландыши? Один запах ландышей уже наполняет земное существование смыслом. Лисички… О, лисички! Эти чудесные грибы, которые можно срывать, как мидии, – так же кучно растут первые на буграх, как последние – на волнорезах. Даже цветовая гамма одна – густой насыщенный жёлтый цвет – концентрированный солнечный свет. Цвет украинских подсолнухов французского Ван Гога. И сколько бы лисичек ни было собрано – все будут обработаны, потому что у мира нельзя брать просто так, для гниения. Особенно если ты азартен. Спущенный псу под хвост случайный выигрыш мир припомнит тебе неслучайным проигрышем. Не потому, что злопамятен, а потому, что целесообразен. Ничто не случается случайно – ни русские старики, ни украинские старушки, ни женщины, ни мужчины, ни большие собаки, ни мидии, ни лисички. Что не пожаришь со сметаной, то непременно надо засолить. Это будет основательно, как кровь, уважительно, как молитва, и замечательно, как царское варенье. Стоит повозиться, не правда ли? Служение варенью не терпит суеты. Потому просто смотрите и поклоняйтесь. Смотрите в это небо и поклоняйтесь спелой лесной землянике. Что вы видите? Перистые и кучевые облака? И на них, как и прежде, не сидит Бог? Конечно, не сидит. Он идёт по пути. И к тому же кто вам сказал, что он должен сидеть на облаках? Может, он сидит в той самой точке пространства, с вами на дубовом суку, и следит, чтобы вы не пролили на себя горячий кофе из термоса. Вот пока он за вами следил, Автор опять обляпался. И даже обжёгся, потому что любит горячий кофе. Особенно смешанный с запахом земляники. Что вы слышите? Нет-нет, не что вы слушаете, а что вы слышите? Неужели вы не слышите, как молодой южный ветерок разговаривает с крепким старым северным ветром о всякой прекрасной ерунде? А берёзы перебивают, вмешиваются: «А я…» – «Да, что ты! Вот я…» – «Девочки, не болтайте! Дайте послушать…» А сосны скрипуче ворчат: «Послушать они хотят! Мужиков увидали, и давай юбками трусить!» Лиственницы деловито осматривают очередной непорядок в новом наряде. Ох уж эти неряхи-лиственницы, крепкие, как сталь, занозистые, как близкие подруги! И только ели равнодушно, презрительно молчат, отстраняясь и от ветров, и от болтливых и ворчливых товарок.