Большая собака

Простите, но в этом месте повествования Автор соображает, что она забыла дать ещё одно разъяснение. А вернее – оговорку. Точнее – комментарий. Прецизионно-творческий приём. А то как-то несправедливо получается. «Автор», «Автор» и… муж. У мужа Автора тоже есть собственное имя. И это имя – Папа. И имя это до того собственное, что уже давно никто «диву не даётся», как не удивляются моряки «деду». Ругает он, например, кого из работников: «Вам что Папа сделать велел?!» А они слушают. И всё нормально. Вот до какой степени имя собственное.

Ещё раз простите забывчивого Автора. Так вот…

Автор с Папой соглашается, только вслух ничего сказать не может, потому что вдруг что-то сдавливает гортань, и она сама рыдает, как больная психованная сука. Как рыдает иногда каждый ребёнок, каждая женщина, каждая собака и даже каждый мужчина, рождённые живыми на этой планете.

Маленький щенок большой собаки быстро выздоравливает, потому что любовь и забота – лучшие лекарства. Особенно на фоне лучших лекарств. Никто не отбирает больше у подросшего щенка большой собаки её и только её «конфеты», и со временем из неё вырастает большой красивый ротвейлер, умный, хитрый, весёлый и привязанный к Папе так крепко, как может быть привязано к матери дитя лишь в утробе. Отношение большой красивой суки к Папе – квинтэссенция любви. Любви в том виде, в каком её задумал Бог. Патентованной любви, а не тех генерических[85] препаратов, что производим мы, люди, пытаясь усовершенствовать не поддающуюся нашему анализу первичную формулу.

Но наша повесть всё-таки о больших собаках-кобелях, не правда ли? Автор в течение трёх предыдущих историй неизбежно вводила в повествование крупных собачьих особей мужского пола. А тут какая-то сука! Автор всегда идёт по выбранному пути, не оступится она и сейчас. Имейте смирение, перестилая утекающие воды страниц.

Красивая большая собака Чака выздоравливает, оказывается очень жизнерадостной и жизнелюбивой. Она играет и растёт-растёт, ест говяжьи сахарные косточки, овсянку на мясном бульоне, свежие овощи и даже изредка – все дети и даже взрослые любят отравиться не только кока-колой, но даже чипсами, – сухой собачий корм от лучших производителей. Она гуляет с Папой и Автором по смешанным подмосковным лесам, с радостным лаем несётся на берег водохранилища и кусает мелкую прибойную рябь. Для неё строится просторный светлый вольер с деревянным настилом – её собственный двор. В её собственном дворе возводится её собственный дом – огромная будка, обитая утеплителем и изоляцией, с тамбуром и крылечком. Красивая большая собака Чака с лёгкостью выучивает команды, исполняя их куда быстрее и точнее, если их даёт Папа, а не Автор. Потому что к Автору Чака относится скорее как к сестре, чем к собачьему богу или хозяину. И Автор, наконец, понимает, что большая красивая сука – не её собака. Чака – собака мужа Автора. Та самая кармическая собака, единожды случающаяся с каждым из нас. Та самая собака, для которой мы – Спаситель. Так что не вся гармония небесных сфер достаётся Автору, а лишь благозвучие отдельных аккордов…

«Какая разница? – думает Автор. – Нас не существует по отдельности. Мы – воплощённый миф о половинках, с той только разницей, что мы не легенда, а обычные живые люди. И наша большая красивая собака каждый вечер сидит с нами у мангала и смотрит в огонь, склонив голову набок. И носом закидывает наши руки к себе на большую красивую голову. И подставляет нам свою заветную собачью полоску – между глаз и по носу, – чтобы мы провели по ней нашими пальцами».

Ни Папа, ни большая красивая сука ни о чём таком не думают. В отличие от Автора, существующего на стыках чувственного и ментального, бессловесного и вербального, и бог знает каких ещё миров, перекидывая хлипкие мостики между, эти сущности живут иными категориями. Теми, к которым Автор лишь стремится. Теми, которые забыты Автором где-то там, где не было ни причины, ни логики. Там, где мир входил в душу и разум ребёнка прямо, минуя поиск механизмов, не обращая внимания на следствия. Там, где не надо «включаться», потому что весь мир – прямой эфир. Где метафизика – не красивое, загадочное, малопонятное всего лишь слово, а способ существования квантов бытия.

Автор не будет слишком поступаться своим же собственным реверсивным авторским стилем написания этой повести, тем более именно сейчас самое время погрузить уважаемых читателей в ещё одну бездну вселенной пространства авторских воспоминаний.