Читаем Большая Советская Энциклопедия (ОП) полностью

Определе'ние , несамостоятельный член предложения, грамматически подчинённый существительному (или имени — в языках без грамматический дифференциации имён) и указывающий на признак предмета, явления и т.п. О. может быть (в русском, немецком, латинском и многих др. индоевропейских языках, в арабском, банту и пр.) согласуемым («большой город», «наш сад») и несогласуемым («дом с мезонином», немецком das Buch des Genossen — «книга товарища»). В некоторых языках (семитских, тюркских и др.) присоединение О. (соответствующего русскому О. в родительном падеже) к имени требует морфологического изменения определяемого слова (т. н. изафетная конструкция). Особым видом О. является приложение.

Определение (объяснение значения)

Определе'ние , дефиниция (от лат. definitio), указание или объяснение значения (смысла) термина и (или) объёма (содержания) выражаемого данным термином понятия ; этот термин (понятие) называется определяемым (лат. definiendum, сокращенно Dfd), а совокупность действий (слов), осуществляющих его О., — определяющим (лат. definiens, сокращение Dfn). Dfd О. всегда является словом (термином, именем понятия). Dfn же может быть как словом, так и некоторым конкретным, совершенно реальным предметом — и в этом последнем случае О. состоит в указании на этот предмет в самом буквальном смысле, например жестом или какого-либо др. способом «предъявления» этого предмета. Такие О., по самой сути несущие информацию лишь об объёме (или даже части объёма) определяемого понятия, называется остенсивными. Они играют важную роль в процессе познания и в повседневной практике: именно с их помощью происходит то «первоначальное накопление» понятий, без которого было бы вообще невозможно познание.

  Поскольку указание на предмет (или класс предметов), характерное для остенсивного О., может быть дано и в чисто словесной форме (с помощью указательных местоимений, описаний и т.п.), такие языковые конструкции естественно причислить к тому же классу О. Но подавляющее большинство О., в которых и Dfd и Dfn имеют языковую природу, определяют значения некоторых выражений (Dfd) через значения др. выражений (Dfn), принимаемые (в рамках данного О.) за известные. Такие О. называются вербальными; каждое из них представляет собой предложение некоторого языка (совокупность предложений сложного О. всегда можно считать одним сложным предложением). Посредством вербальных О. вводятся новые термины или поясняются значения терминов, введённых ранее; в обоих случаях такое О. называется номинальным Если же имеется в виду, что определяется не сам по себе термин, а обозначаемый им предмет или понятие (его детонат — см. Семантика ), то О. называется реальным; назначение такого О. состоит в том, чтобы установить, что термины Dfd и Dfn обозначают один и тот же предмет (деление О. на номинальные и реальные носит условный характер).

  До сих пор речь шла о явных (иначе — эксплицитных) О., позволяющих не только вводить Dfd в качестве «сокращения» для Dfn в любой контекст, но и, наоборот, в случае надобности, удалять из произвольного контекста Dfd, «расшифровывая» его посредством Dfn. Классическим примером О. такого рода могут служить рассмотренные ещё Аристотелем О. «через род и видовое отличие», утверждающие равнообъёмность Dfd и Dfn, в которых Dfd выделяется из некоторой более широкой области предметов (рода) посредством указания некоторого его специфического свойства (видового отличия). С современной точки зрения «род» и «видовое отличие» зачастую если и различаются, то лишь грамматически, а не логически; например, в О. «квадрат есть прямоугольный ромб» «родом» является «ромб», а «видовым отличием» — «прямоугольный», а в О. «квадрат есть равносторонний прямоугольник» «род» — это «прямоугольник», а «видовое отличие» — «равносторонний»; между тем оба они с точностью до способа выражения (который, впрочем, можно было бы и считать индивидуальной характеристикой О.) эквивалентны О. «квадрат — это ромб и прямоугольник одновременно», в котором оба члена Dfn абсолютно равноправны. В научной практике весьма распространены также неявные (имплицитные) О., в которых Dfd непосредственно не дан, но может быть «извлечён» из некоторого контекста. Иногда неявные О. удаётся преобразовать в явные (именно такое преобразование, например, составляет процесс решения системы уравнений, которая с самого начала может рассматриваться как О. неизвестных, хотя и неявное) — это т. н. контекстуальные О.

  Но особенно важны случаи, когда неявный характер О. неустраним; именно так обстоит дело в аксиоматических теориях, аксиомы которых неявно определяют входящие в них исходные термины данной теории (см. Аксиоматический метод ).

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
100 знаменитых харьковчан
100 знаменитых харьковчан

Дмитрий Багалей и Александр Ахиезер, Николай Барабашов и Василий Каразин, Клавдия Шульженко и Ирина Бугримова, Людмила Гурченко и Любовь Малая, Владимир Крайнев и Антон Макаренко… Что объединяет этих людей — столь разных по роду деятельности, живущих в разные годы и в разных городах? Один факт — они так или иначе связаны с Харьковом.Выстраивать героев этой книги по принципу «кто знаменитее» — просто абсурдно. Главное — они любили и любят свой город и прославили его своими делами. Надеемся, что эти сто биографий помогут читателю почувствовать ритм жизни этого города, узнать больше о его истории, просто понять его. Тем более что в книгу вошли и очерки о харьковчанах, имена которых сейчас на слуху у всех горожан, — об Арсене Авакове, Владимире Шумилкине, Александре Фельдмане. Эти люди создают сегодняшнюю историю Харькова.Как знать, возможно, прочитав эту книгу, кто-то испытает чувство гордости за своих знаменитых земляков и посмотрит на Харьков другими глазами.

Владислав Леонидович Карнацевич

Неотсортированное / Энциклопедии / Словари и Энциклопедии