Большая Советская Энциклопедия (РО)

  Балетное искусство формировалось в основном в петербургских и московских труппах, принадлежавших Дирекции императорских театров. В Петербурге в 1800—30-х гг. работал балетмейстер Ш. Дидло, который содействовал выдвижению русского балета на одно из ведущих мест в Европе. Он провозгласил принцип единства музыкальной и хореографической драматургии балетного спектакля. В предромантических балетах Дидло на мифологические сюжеты («Зефир и Флора», 1804: «Амур и Психея», 1809; «Ацис и Галатея», 1816) взаимодействовали сольный и кордебалетный танцы, В героико-трагедийных балетах («Венгерская хижина, или Знаменитые изгнанники» А. Венюа, 1817; «Рауль де Креки, или Возвращение из крестовых походов» Кавоса и Т. В. Жучковского, 1819) балетмейстер психологизировал и драматизировал пантомимное действие. В 1823 Дидло инсценировал поэму А. С. Пушкина для балета «Кавказский пленник, или Тень невесты» Кавоса. В постановках Дидло прославились М. И. Данилова, А. И. Истомина, Е. А. Телешова, А. С. Новицкая, Огюст (О. Пуаро), Н. О. Гольц. С 1812 в Москве работал А. П. Глушковский. Он обратился к темам Пушкина («Руслан и Людмила, или Низвержение Черномора, злого волшебника» Шольца, 1821; «Чёрная шаль, или Наказанная неверность», музыка сборная, 1831) и В. А. Жуковского («Три пояса, или Русская Сандрильона» Шольца, 1826). Глушковский выступил первым теоретиком и историком русского балета, а также подготовил московскую труппу к созданию романтического репертуара. В его спектаклях участвовали Т. И. Глушковская, А. И. Воронина-Иванова.

  В 1-й трети 19 в. русское балетное искусство достигло творческой зрелости, сложилось как национальная школа, для которой стали характерными жизненность, правдивость, глубокая содержательность, виртуозная техника танца. В 1825 в Москве открылся Большой театр, и московская балетная труппа получила технически оснащенную сцену. К началу 1830-х гг. в Москве и Петербурге работали высококвалифицированные балетные коллективы, ставились главным образом пёстрые, пышные зрелища (франц. балетмейстеры А. Блаш и А. Титюс). Большое значение для русской балетной музыки в эти годы имели танцевальные сцены в операх М. И. Глинки, где действенные, повествовательные и описательные характеристики были исполнены национальной определённости и давали симфоническое развитие образов. В 1830-х гг. под влиянием романтизма в корне обновились тематика и стиль балетного театра. Выявились 2 направления романтического искусства. Одно из них утверждало в лирическом плане несовместимость мечты и реальности: фантастические образы главенствовали в балетах Ф. Тальони («Сильфида» Ж. Шнейцгоффера) и Ж. Коралли («Жизель» А. Адана; балеты поставлены в Петербурге в 1835 и 1842). Другое направление тяготело к конкретному драматизму (балеты Ж. Перро«Эсмеральда», 1848, «Катарина, дочь разбойника», 1850, — оба Ч. Пуньи; «Корсар» Адана, 1858, и др.). Романтизм по-новому, эстетически перспективно соотнёс танец и пантомиму, сделав танец кульминацией действия. Искусство романтических танцовщиц М. Тальони и Ф. Эльслер продолжали в традициях русской сцены Е. И. Андреянова (Петербург), Е. А. Санковская (Москва).

  В середине 19 в., когда в русском искусстве процветал реализм, балетный театр ещё отставал в своём развитии. Развлекательные спектакли ставили А. Сен-Леон («Конёк-горбунок» Пуньи, 1864; «Золотая рыбка» Л. Минкуса, 1867), С. П. Соколов («Папоротник, или Ночь на Ивана Купала» Ю. Гербера, 1867). Спектакли представляли собой ряд дивертисментных танцев, почти не связанных сюжетом, и сусально воплощали народную тематику. Однако техника танцовщиц совершенствовалась до виртуозности. Была введена строгая регламентация форм и приёмов. Пантомиме отводилась служебная роль, и она становилась зашифрованным кодом жестов. Танец окончательно разделился на классический и характерный (см. Танец). В условиях, когда творчество теряло содержательность, поэтичность танца сохраняли М. Н. Муравьева, П. П. Лебедева, В. Ф. Гельцер.