Большая Сплетня

— Отец предлагает купить акции на твое имя, а ты взамен выпишешь ему генеральную доверенность на распоряжение бумагами.

Я почти у цели — я почти подобрался к пряной коже возле ключицы.

— А почему твой отец не может сам…

— Его имя слишком известно. Начнется переполох, а нам ни к чему паника и вздутые цены на «Стандард Ойл». Да и в самой компании насторожатся, предвидя поглощение.

— Я согласен.

— Завтра пришлю юриста. Оформите формальности.

Теряю ум от ее близости. Но она вновь ускользает от меня:

— Да… Ах, перестань, мне щекотно. С тобой невозможно разговаривать…

Ее рука ускользает из моей ладони. Заломить бы ее, выкрутить до боли запястье, чтобы красивое лицо исказилось болью и мукой… Но вместо этого я послушно отпускаю нервные пальцы.

Значит, любовь мне не светит — между нами обыкновенное партнерство. Значит, ее экономические интересы зиждутся на нематериальной почве моих чувств.

Уличный фонарь отражается в ее глазном яблоке. Мысли путаются от темноты, от запаха ее духов.

— Что ж, я готов, — киваю в ответ.

На что именно я готов, не стоит уточнять.

Ресторан напротив конторы — стратегическая точка нашего воображаемого офиса. Здесь безопаснее, чем в бронированном бункере, — пустой обеденный зал простреливается навылет, официанты вышколены, как солдаты, и ни бельмеса не смыслят в реестрах, ценных бумагах, мажоритарных акционерах и прочих вещах, далеких от поджарки из мозгов в соусе бешамель и роллов из парной лососины.

Теперь я не обращаю на них особого внимания, теперь они для меня вроде автоматов, подающих еду — не более. И, почувствовав мое изменившееся отношение, они ведут себя соответственно: не позволяют себе косых взглядов на мои ботинки или рубашку, аляповатостью выдающей свое пролетарское происхождение.

При встрече с Даной юрист по фамилии Бойко — лысый дядечка с цепким взглядом — шутливо восклицает, демонстрируя сердечную, почти семейную родственность:

— Боже мой, как выросла эта девочка со смешными косичками! Замуж! Немедленно замуж!

Дана подставляет щеку для вполне дядюшкиного поцелуйчика.

Во время обеда мы обсуждаем детали предстоящей сделки. Итак, на мое имя регистрируют фирму «Игром» (сокращенно от «Игорь Ромшин»), составляют договор с некоей инвестиционной компанией на покупку акций последнего выпуска общей стоимостью триста тысяч долларов, потом я оформляю доверенность на управление акциями на имя Якушева (ведь это он финансирует покупку бумаг)… И это только начало, первый шаг, первая покупка!

Господи, недавно мне и во сне не могло привидеться, что у меня будет своя контора, что одним росчерком пера я стану заключать миллионные сделки! Что у меня окажется акций на триста тысяч зеленых, как майская зелень, американских рублей! А потом еще, и еще…

Сделка подготовлена, проблем нет. Закавыка в другом — если распространится слух о поглощении, цены мгновенно вздуются и скупка акций станет бессмысленной: контроль над компанией обойдется Якушеву слишком дорого. Поэтому мы вынуждены действовать осторожно.

— Разнесем сделку во времени, — предлагает Дана. — Сегодня оформим покупку на триста тысяч, еще столько же — через пару дней… Уставный капитал компании заявлен в двести миллионов долларов, при реальной стоимости пятьсот. Следовательно, нам нужно приобрести еще шестьсот тысяч сторублевых акций, чтобы довести величину пакета до одного процента от уставного капитала и заполучить реестр акционеров.

Юрист машет рукой:

— Девочка моя, ты слишком осмотрительна! Наш друг Игорь — не та фигура, которая будоражит умы бизнес–сообщества.

— Рискнем? — спрашивает Дана, но не у меня, а у юриста.

— Рискнем! — отвечаю я вместо него.

Итак, через пару недель я заделаюсь обладателем двухмиллионного капитала! Правда, не своего, но все же…

Сумма в два миллиона тревожит мое взбудораженное воображение.

Юрист беседует со мной ласково, как с потенциальным родственником. Я, не глядя, подмахиваю бумаги, чувствуя себя чертовски удачливым. Дана дружески улыбается мне, хотя тайная опасливость, зародившая во время любовной атаки в машине, до сих пор не выветрилась из ее взора.

И хотя мои сокровища мне не принадлежат, я чувствую себя подлинным богачом. Возвращаясь в контору, несу на плечах приятное бремя миллионов. Хоть и не своих — но и не совсем чужих!

— Черт побери, почему вместо работы опять болтовня? — обрываю нестройный разнобой голосов.

Гул в комнате стихает.

Губасова, вернувшись к столу, прилежно перебирает бумаги. Попик замороженно пялится в монитор, Терехин склоняется над плечом Тамары, будто бы что–то объясняя той.

И только взгляд Лиды бестрепетно окатывает меня, пробегая от ботинок до самой макушки.

— Лилеева, к вам это не относится? — интересуюсь с нарочитой сухостью.

Ее взгляд благоразумно сползает к компьютерной клавиатуре.

Вот так!