Большая Сплетня

Каждое утро в девять ноль–ноль шофер распахивает дверцу черного «мерседеса», Есенская как привидение выныривает из полумрака кожаного салона — негнущаяся, прямая, ледовитая. Рыбья кость в горле своих многочисленных конкурентов, страх и ужас своих немногочисленных подчиненных!

Чеканя шаг, она проходит через вертящиеся двери холла. С учтивой доброжелательностью раздвигает губы в псевдоулыбке — дежурный охранник козыряет ей в ответ, молодцевато вытянувшись в струнку. Взмывает в лифте на небеса, на десятый, управленческий, этаж. Ее секретарша Марина, неудачный клон своей начальницы, по мере приближения Есенской стремительно бледнеет. Она в меру сил стремится подражать патронессе — одевается в такие же английские костюмы из русской полушерсти, прикрывая роскошество юного тела веригами пиджаков и пионерской строгостью белых блузок. Гладкая прическа, минимум косметики, ровный безынтонационный голос — условно–доброжелательный, с металлическими гласными, глухим лязганьем согласных, с угрожающим присвистом шипящих — голос руководителя большой фирмы, голос властительницы мира сего, голос, от которого стынет кровь в жилах младшего офисного персонала.

— Добрый день, Эльза Генриховна!

Доброжелательный кивок, полураздвинутые, словно приподнятые корнцангом хирурга, пластические губы.

— Прошу вас! — Демонстрируя старосветскую галантность, которая так импонирует дамам, пропускаю ее вперед у дверей лифта.

Тот же кивок и та же улыбка, сохраненная в первозданном виде вечной мерзлотой ее бесстрастного лица.

В награду мне достается неожиданное:

— Как вас зовут?.. Кажется, вы из отдела Фирозова?

— Да… Игорь Ромшин, к вашим услугам, — расшаркиваюсь, надеясь неизвестно на что — на ее импульсное расположение ко мне, на внезапную благосклонность судьбы…

Но Железная Леди уходит, не обронив ни слова. Негнущаяся ортопедическая спина скрывается за поворотом коридора. Попавшиеся навстречу сотрудники вжимаются в стенку, парализованные ядом отравленной вежливости, несущей неизбежную карьерную смерть.

«Она заинтересовалась мной!» — стараюсь приглушить внутреннее ликование.

С чего бы это? Может быть, ей попался мой отчет, поражающий глубиной аналитической мысли и безошибочностью финансового прогноза? И она подумала, что старые пердуны в руководстве, собаку съевшие на аппаратных играх, уже не способны на качественный рывок, пора привлекать к делу молодых, амбициозных… Что юноши, подобные этому молодому человеку (то бишь мне), — блестяще образованные (как–никак Плехановка!), со светлыми мозгами и приятной внешностью, — именно они будущее компании, именно их нужно продвигать. Нужно назначать их на руководящие должности, советоваться с ними. Они будут вгрызаться в глотки мертвой хваткой, пока не выпотрошат клиентов до последнего рубля, до последней акции. Они — щурята, пожирающие малоценную рыбью мелочь, расчищая себе место обитания. Они — санитары финансового леса. Они — надежда компании и ее опора. Они — пробивная сила. Они — ее светлое будущее.

То есть, понятное дело, они — это я!

Скоро, совсем скоро она скажет, например, так: «Этот приятный юноша из отдела Фирозова… Кажется, его зовут Ромшин… Может быть, назначить его?»

И тогда я, наконец… Я…

Я прихожу в отдел, переполненный самыми приятными иллюзиями. Я попеременно то щурюсь в окно, то пялюсь в экран компьютера тупым, ничего не видящим взглядом. Невпопад отвечаю на вопросы Лиды, а сообщение Попика о приобретении нового экземпляра эритрозонуса оставляю без внимания — приятель обиженно жует губами, отвернувшись. Помахивая незримыми крыльями, я парю в эмпиреях, облаченный в развевающийся белый хитон. Вместе с биржевыми богами я вкушаю нектар и амброзию, подняв заздравный кубок божественной влаги. Я рею в выдуманном мире несвершившихся грез — пока меня не выволакивает оттуда жестокая рука сволочной, склочной, свинской действительности.

— Ромшин, тебя Фирозов вызывает! — Своими зубками пожилой выхухоли Тамара впивается в бутерброд с синтетическим маслом, безусловно полезным для сохранения талии, которая, несмотря ни на что, давно и небезуспешно стремится к бесконечности.

Шатаясь от слишком стремительного свершения надежд, я на подгибающихся ногах бреду в кабинет начальника. Неужели волшебный миг наступит прямо сейчас, так быстро?.. О!

— Ромшин, вы… — металлически поблескивает стеклами Фирозов. Он торопливо оглядывает меня с ног до головы, точно сканируя на предмет внутреннего содержания. — Вам нужно сменить галстук, вот что… Эльза Генриховна считает, что наш корпоративный стиль не допускает ярких расцветок. Здесь вам не дискотека… Идите!

Все.

Из начальственного кабинета выхожу совершенно оплеванный. Взгляд Лиды сочувственно скользит по моему лицу.

Мои надежды растоптаны Железной Леди. Стервозной сучкой со стальными челюстями механической гиены. Шакалихой и самкой каракурта в одном флаконе.

Как я ненавижу ее!