Большая стрелка

В доме их ждал ломящийся от припасов стол. Над ним суетились две девки — одна совсем молоденькая, лет семнадцати, густо крашенная, с грубоватым хриплым голосом — Варька. Вторую Художник уже видел — это была та самая Галка, которая приходила на свидание к Хоше. Прямо с порога Хоша заграбастал ее и расцеловал, запустив холодную руку за вырез кофты, от чего девушка вскрикнула.

— Отлезь, кобель! — прикрикнула она.

Хоша притворно заурчал, поволок ее в угол и тут же отпустил. Художник поздоровался с девушками. Глаза встретились с глазами Галки. Ее взор был многообещающ.

— Галка — моя, — сразу расставил акценты Хоша, обняв eе. — Чего, овца совхозная, вру? тыкнул он.

— Не врешь.

— Во, чтоб все знали…

На столе были и балыки, и ветчина, и икра с осетринкой, и — девахи постарались — на сковороде шипело мясо. В завершение Варька внесла пирог с капустой. Художник, отвыкший от такого великолепия, жадно сглотнул.

— Не, Художник, ну ты мог такое представить, парясь на киче? — спросил Хоша, отхлебнув из горла виски.

Нетрудно было догадаться, что ему очень хотелось похвастаться, продемонстрировать свои достижения. И Художник подыгрывал ему, зная волшебную силу лести.

— Да, ты закрутел, — кивнул он.

— Не стесняйся, — смеялся Хоша, намазывая на хлеб паюсную икру и протягивая Художнику. — Еще не так будем гудеть.

В результате набрались прилично. Дядя Леша выбыл из гонки первым. Он свернулся на продавленном диване в углу и сладко засопел. Блин, пробурчав что-то типа «все вы суки», взял бутылку с джином и швырнул ее на пол. Хотел еще что-то сделать, но ограничился тем, что перевернул поднос с пирожками и захрапел, уронив морду в тарелку.

— Не обращай внимания, — пьяно произнес Хоша. — У парня проблемы с мозгами.

— Серьезные? — поинтересовался Художник.

— Еще какие. Но так он наш, в доску… А вот ты, Художник? Как ты?

— А как я?

— Ты или с нами, или против нас, — Хоша прицелился за огурчиком, ткнул вилкой и промахнулся, отбросил вилку. — ну, ты понял?

— Понял.

В своих новых друзьях Художник разобрался быстро. Ребята были веселые, духаристые, как шпана, которая может весело сделать фраера, весело обуть лоха, весело подработать ногами какого-нибудь на улице. Их жизнь — сплошное веселье. Но все они, кроме Хоши, пороха не нюхали. Они не знали, что это не особо весело, когда обрабатывают ногами тебя. И совсем невесело, когда тебя суют в камеру, где температура выше плюс двух не поднимается. И совсем грустно, когда на разборе тебе вгоняют нож в шею.

Художник в очередной раз убедился в очевидном — иметь дела с Хошей небезопасно. И все это предприятие лопнет. Или этих парней поубивают уголовники, когда те пойдут брать штурмом Ахтумск. Или повяжет милиция — тогда статья о бандитизме гарантирована, а это минимум десять лет.

Художник решил уже было отчаливать под благовидным предлогом в сторону. Но остался… Просто он разговорился с дядей Лешей — тем самым потертым алкашом, и узнал немало интересного, в том числе и как возникла идея грабежа автобуса с челноками.

Тот оказался майором милиции, бывшим дежурным райотдела, выгнанным за беспробудное пьянство. Его подобрал Хоша у пивного ларька в Ахтумске, когда тот обсуждал с каким-то вусмерть нализавшимся бомжем, как бы на месте бандюков гробанул междугородный автобус. Хоша остановился, прислушался, идея ему показалась настолько элементарной и красивой, что он подошел к дяде Леше.

— Как насчет пивка? — спросил Хоша тогда.

— Дело пользительное, — согласился дядя Леша.

Хоша сбегал за пивом и воблой. И дядя Леша разговорился:

— Сейчас время такое. Время купоны стричь, — дядя Леша отхлебнул пиво. — Если бы ты знал, сколько возможностей подобрать валяющиеся на земле деньги.

— И чего ты купоны не стрижешь? — поинтересовался Хоша.

— Стар. Слаб. Убог.

У Хоши было одно выигрышное качество — он умел собирать вокруг себя людей, наделенных самыми различными талантами. И при этом умел к ним прислушиваться. В принципе из Хоши мог бы выйти неплохой администратор, если бы не буйный темперамент и порочные наклонности. Он быстро понял, что дядя Леша — кладезь необходимой информации, знающий работу милиции и других государственных служб. Кроме того, у дяди Леши отлично работает голова.

Дядю Лешу пригрели, напоили. Хоша навел о нем справки. Выяснил, что бывший майор всегда был жаден до выпивки и денег, тянул на работе все, что можно. Брал про мелочам взятки. И никогда не отказывался, когда наливали. Но вместе с тем прошел все милицейские службы. И знал работу вдоль и поперек. Если бы не пил, может, стал бы генералом. А так быстро опустился.

— Ну чего, поработаешь на команду? — спросил Хоша. — Сдельно.

— Можно. Только одно плохо.

— Чего не нравится?

— Что ты, Хоша, умишком не сильно блещешь…

— Ты чего, старый?

— Так истину тебе глаголю, сынок. Будешь делать, что я тебе советую, — будешь сыт, и нос в шоколаде. Я дурного не посоветую…

— Поглядим, что насоветуешь.

— Гляди.