Большая стрелка

— Ты не вытягиваешь. Я тебя правда люблю, — с некоторым напряжением произнес он.

Любишь, не любишь — он считал, что давным-давно отыграл в эти игры. И вот теперь опять женщина задавала этот вопрос. И сам задавался вопросом, действительно ли он любит ее? И не находил ответа. Но тянуло его к ней, как мощным магнитом. И одновременно тем же магнитом отталкивало. Дело даже не в том, что между ними стояло обрушившееся огромное горе и смертельная опасность. Что-то было еще. Какая-то недоговоренность. Какая-то нотка неискренности. Гурьянов знал, что Вика что-то утаивает, и если работать по науке, то надо бы ее прижать возможными способами. И вместе с тем понимал, что не сможет этого сделать никогда.

Он хотел было начать этот разговор, но опять не решился.

Было полпервого дня.

— Разврат, — покачал он головой, поднимаясь с постели. — Скоро появится Влад.

— А молодые люди не одеты, — засмеялась Вика и томно потянулась.

Гурьянова бесило бездействие. Он понимал, что все идет своим путем. Они наработали план действий, и теперь отрабатывали его по пунктам. Но все равно — он маялся.

Влад опоздал на полчаса. Вид у него был довольный.

— Чай с лимоном, — потребовал он. — И бутерброд с красной икрой.

Вика принесла ему чай и бутерброд. И ее вытурили из комнаты.

— Отлично, — Влад откусил кусок от бутерброда, проглотил. — Политик прибудет с Майорки и бросится наверстывать упущенное в загородном домике. Есть у него такой приют для плотских утех.

— Что, не оставил он утехи? — спросил полковник.

— Зачем? Меня он выпер. И решил, что ему теперь позволено все. Охранники нашли ему нового пацана. Будет оргия. Вино рекой. Море удовольствия, — Влад сжал кулаки. — Носит же земля таких ублюдков.

— Земля еще и не таких ублюдков носит, — махнул рукой Гурьянов.

— Раньше он оставался в домике во время оргий только с мальчонкой. Отправлял охранников прочь. Но был какой-то инцидент…

— Какой? — заинтересовался полковник.

— Не знаю, — одним махом Влад прикончил бутерброд и продолжил:

— После того инцидента Политик вообще не расстается с охраной. Быки провожают его до дома до хаты. Квартира у него со стальной дверью, он за ней как в танке. Охранник оставляет его и приезжает утром — забрать это праздное тело. ,

— Когда начинаем?

— Завтра.

На обсуждение деталей ушло где-то с час. План получился вполне реальный.

— Договорились. — Влад протянул руку. Гурьянов хлопнул по его ладони. Тут затренькал сотовый.

— Я слушаю, — сказал Гурьянов. — Я, я. А кто же? Ну, что там случилось?

Выслушав сообщение, он досадливо прищелкнул языком. И сказал своему собеседнику:

— Все понятно. Если появятся еще — сразу звони, — и дал отбой, со стуком положил на стол телефон.

— Что случилось? — спросил Влад.

— У меня были гости.

— Гости? Кто?

— Они.

Как сотрудник Службы, Гурьянов имел адрес прикрытия — квартиру на северо-западе Москвы, где он был прописан, но которая нередко использовалась совершенно для других целей. Она контролировалась одним из соседей, который подрабатывал на Службу и сообщал обо всех подозрительных моментах. И вот на эту квартиру заявились гости — двое племенных бугаев, представившихся сотрудниками милиции. Они предъявили какие-то красные корки и настырно интересовались, где хозяин восемнадцатой квартиры. Перед этим они же пару раз приезжали, крутились у дома. Один из них по описаниям явно подходил под бойца ахтумской команды.

— По мою душу. Они нас вычислили обоих, — сказал Влад.

— Кто-то опять слил информацию, — сказал Гурьянов. — И на тебя. И на меня.

— Да, вложили нас в праздничной упаковке, кивнул Влад.

— Этот адрес я называл только, когда меня вызывали в вашу контору.

— И что значит? — недовольно поморщился Влад.

— Что нас продал кто-то из ваших.

— С этим не поспоришь, — вздохнул Влад. — Веселые дела в нашем царстве-государстве.

— Теперь ни тебе, ни мне на поверхность хода нет. Пока…

— Пока не закончим полностью зачистку, — поддакнул Влад.

— Верно, старшина, — кивнул Гурьянов.

При здравом раздумье Художник понимал, что действительно перегнул палку. И вообще забирает крутовато. Но тут уж как при прыжках с трамплина: если разогнался, то только лететь вперед и мягко приземляться, а в воздухе тормозить — это ни у кого не получится.

Плюс к этому знаменитое упрямство Художника, заставлявшее стоять на своем и когда нож у горла. Он знал, что никогда в жизни не уступит ни лаврушнику Гарику, ни кому бы то ни было иному.

Наказали руднянские армян в обычном порядке. Взлетел на воздух только что пригнанный из Германии новенький «Мерседес» главы армянской общины Рафа Григоряна. Заполыхал склад, где хранилась партия товаров 000 «Кавказ». Нескольких армянских торгашей избили резиновыми дубинками, отправив в больницу.

— Люди горячие. Жди ответа, — сказал Армен. Хотя он и был по национальности армянином, и воевал в Карабахе, но со своими земляками предпочитал не общаться, решив для себя, что он работает на руднянских, и с этого пути не собирался сворачивать.

— Не будет пока ответа, — сказал Художник. После того как вора в законе Гарика выкинули из города, армянская община на активный отпор не решится.