Большая судьба

Так и не пришлось увидеть Луше, как опускали в яму гроб, как забросали его землей и все понемногу разошлись под теплым дождем. Только через неделю, когда оправилась, она посетила свежую могилу. Ветер шумел в кладбищенской роще. Холмик осел и еще не порос травой. А рядом цвели простые цветы, и среди них лежал выкопанный могильщиками чей-то череп. Лепестки мака коснулись его омытого дождем желтого лба, голубые незабудки раскачивались в гладких впадинах глазниц, и окружающая густая, сочная зелень полузакрыла мрачный оскал.

"Так всегда бывает на свете, - с грустью подумала Луша, - одно умерло, а другое живет..."

Но сердце ее и мысли, однако, не могли примириться с преждевременной смертью Павла Петровича...

Как-то в минуту страшной тоски Лушу потянуло в домик, где Павел Петрович доживал свои последние минуты. Была у нее тайная мысль получить какую-нибудь мелочь на память о дорогом человеке.

Старушка приняла жену кузнеца ласково, засуетилась, усадила в передний угол и с жаром заговорила об умершем. В глазах учительницы читалась глубокая грусть. Рассказала она Луше:

- Пришла я тогда домой с кладбища - пусто, одиноко, и такая смертная тоска и жалость пали на сердце, - ни минуты забытья. Вижу, лежит на столе ладанка вроде маленького кисета, расшитого шелком. "Его эта вещица, его!" - обрадовалась и повеселела я. Взяла в руки, распустила мешочек, а в нем только уголек. И ничего больше. И тут подумала: "Нехорошо брать его вещь. Он ведь покойник. Может, это его что заветное?". Положила ладанку на припечек и зажгла. Вмиг вспыхнуло, и не стало шелка... За окном погасли сумерки и наступила ночь. Темно, темно так. А по комнатке моей разливается-струится нежный золотистый свет и душу ласкает. "Откуда это?" - подумала я и взглянула на шесток. А там маленький жаркий глазок светится: раскалился уголек и сияет ровным, спокойным светом. Ну, много ли его? Крохотуля, а сколько света и душевного тепла в нем... Сразу на сердце полегчало...

Глаза старушки посветлели, заискрились добротой. Луша схватила учительницу за руку:

- Ой, родная, да как же это? Как будто ты мне про всю его жизнь сразу изъяснила. Пятьдесят годков только отжил, - мало, совсем мало, а гляди, сколько жару: в немногих годах, а какую большую жизнь он прожил. Большую жизнь! - прошептала она многозначительно, поднялась со стула и тихо побрела домой.

Жена и дочь Аносова на другой день после похорон покинули Омск. Казенный мирок остался глух к смерти создателя русского булата. Лишь спустя два с половиной месяца после похорон, в июле 1851 года, в "Санкт-Петербургских ведомостях" появилась краткая заметка:

"Мая 13-го нынешнего года скончался в Омске после непродолжительной, но тяжкой болезни на поприще деятельной службы главный начальник Алтайских заводов и томский гражданский губернатор, корпуса горных инженеров генерал-майор и кавалер Павел Петрович Аносов. Заслуги его по части горнозаводской, верно, не останутся в неизвестности; нет сомнений, что из большого числа любивших его подчиненных найдется не один, способный передать современникам неутомимые труды и пользу, принесенные генералом Аносовым в продолжение тридцати трех лет отличной и усердной службы.

Мы скажем только, что смерть его поразила всех знавших покойного, в особенности товарищей и подчиненных на Урале и Алтае, невольно грустно при воспоминании его добродетелей, из которых главнейшие - строгая справедливость, необычайная доброта души и совершенное бескорыстие составляли постоянно основание всех его действий.

Занимая в продолжение многих лет должность начальника Златоустовских заводов, главного начальника Алтайских заводов и томского гражданского губернатора, наконец, неоднократно исправляя должность военного генерал-губернатора Западной Сибири, он оставил супругу еще в цвете лет и многочисленное семейство. Россия лишилась в генерал-майоре Аносове одного из опытнейших горнозаводских офицеров.

Мир праху твоему, незабвенный товарищ!"

В Златоуст известие о смерти Аносова дошло с опозданием. Оно взволновало не только горных офицеров, но и рабочих оружейной фабрики. Бывшие товарищи по службе собрали средства, на которые решили написать портрет русского металлурга. Когда художник закончил свою работу, друзья обратились с письмом к начальнику Златоустовского горного округа.

"Златоустовское общество офицеров, - сообщали они, - движимое чувством уважения и признательности к покойному генерал-майору Аносову, собрало на написание портрета его 135 рублей серебром и честь имеет покорнейше просить ваше высокоблагородие принять на себя ходатайство у высшего начальства на помещение сего портрета в Златоустовском арсенале, так как покойный прослужил на здешних заводах почти тридцать лет и большею частью на оружейной фабрике.

Февраль 1852 года".