Большая судьба

- Ну вот, это уж ни к чему, - сказал Евлашка. - В таком деле, сынок, девку бьют, как щуку острогой. Пиши ей, а я отнесу, - вдруг решительно предложил он. - Пиши!

Аносов уселся в кресло и, волнуясь, стал писать.

- Ты много не пиши и о дуростях не рассуждай, умная девушка с двух слов поймет, что к чему, - отеческим тоном наставлял Евлашка. - Кончил, что ли? Давай бумагу!

- Да куда ты пойдешь ночью! - запротестовал Аносов.

- Это уж мое дело, голубь, - дед взял письмо, засунул его за пазуху и ухмыльнулся в бороду. - Ну, в добрый час!

Прошел час, два, а Евлашка не возвращался с ответом. Полный тревожных дум, Аносов открыл окно и подставил разгоряченное лицо свежему ветерку. Тишина. На минуту в небе пролились журчащие звуки. Павел Петрович поднял голову: дикие гуси с криком летели к дальнему горному озеру.

Аносов вышел в палисадник. Ожидание томило его. Незаметно небо заволокло тучами, по листьям и крыше зашуршал дождик. Аносов зажмурил глаза и с замиранием сердца ждал, твердя про себя: "Евлашка, куда же ты запропастился? Иди же, иди скорей!".

С непокрытой головой и лицом он сидел под дождиком и широкой грудью вдыхал влажный воздух. Вода стекала со взъерошенных волос, пробиралась за шиворот. Постепенно промок мундир, а он всё сидел и бесконечно повторял:

- Иди же, иди скорей...

Но в эту ночь Евлашка так и не принес ответа.

Утром Аносов проходил мимо знакомого домика, боясь взглянуть на окна. Лишь только он поровнялся с калиткой, как она шумно распахнулась и в просвете встала Танюша с цветами в руках. Над прудом дымился туман, громко шумела Громатуха, оживленно перекликались птицы. Утреннее солнце радовало всех. Сердце Аносова учащенно забилось: он не смел поднять глаз. Тысячи росинок блестели на цветах, переливались в ярком солнечном свете.

- Вот вам мой ответ, Павлуша, - сказала она и протянула букет. - Я всё утро ждала вас... тебя...

Он осмелел, взглянул на нее. Две толстые косы короной украшали ее высоко поднятую голову.

- Ваш чудаковатый старик напугал меня. Кто же так делает?

- Да так уж вышло. Не ругайте меня. А сейчас...

Он поднялся на крыльцо и постучался в дверь.

- Что вы делаете? - испуганно закричала она.

- Буду говорить с вашим приемным отцом! - он еще громче постучал, но дверь долго не открывалась.

Наконец загремели запоры, и на пороге появился сам Иван Захарович приемный отец Тани.

- Что с вами, милейший, вы так встревожены? Не пожар ли на заводе?

- Иван Захарович, пожар у меня! - пытаясь шутить, ответил Аносов. Простите за поспешность, я пришел просить руки вашей дочери...

- А-а... - изумленно отозвался чиновник и отеческим тоном вдруг радостно пожурил: - Посмотрите, хорош молодец, всё втихомолку обладил! Ну, полно, полно, проходите в дом!

Он обнял Павла Петровича за талию и увел к себе...

Свадьба состоялась спустя две недели. Венчались в церкви Иоанна Златоуста. Когда вышли из храма, знакомые и друзья Аносова обсыпали новобрачных хмелем и зерном. Танюша испуганно посмотрела на мужа:

- Что это значит?

- Так надо, милая, - ласково шепнул Павел Петрович жене. - Народ любит и чтит свои вековые обычаи. Всё идет от доброго сердца!

В коляске они проехали в домик приемного отца и там отпраздновали свой свадебный пир. Рядом с невестой сидел приемный отец, а подле Аносова - литейщик Швецов. Он первый и поднял заздравную чару.

- От всей души желаю вам счастья, - торжественно сказал он. Перво-наперво, чтобы семья была крепкая, чтобы господь наделил вас потомством, а главное - пусть будет радость среди вас в любви и в труде! В добрый путь, милые, в счастливый час!

Утром Павел Петрович отвез жену в свой домик. На пороге их встретил Евлашка с хлебом-солью. Аносов принял дар и поцеловал старика:

- Спасибо, друг...

- Смотри, Петрович, не забывай нас... - У Евлашки на глазах блеснули слёзы, и он, с досадой махнув рукой, вышел из комнаты.

Татьяна Васильевна ласково улыбнулась мужу и сказала:

- Как хорошо, Павлушенька, но, знаешь, я даже к этому старику ревную тебя...

- Входи, входи, моя дорогая хозяюшка! - радостно сказал Аносов.

И Таня с горделиво поднятой головой уверенно вошла в дом...

Ч А С Т Ь Ч Е Т В Е Р Т А Я

Глава первая

ПРЕДДВЕРИЕ ТАЙНЫ

Начальник оружейной фабрики Адольф Андреевич Ахте поручил Петеру Каймеру начать производство литой стали. Как всегда очень самоуверенный и заносчивый, мастер похвалялся перед русскими литейщиками:

- Я покажу, кто такой есть Петер Каймер! Мы будем открывать большое дело, и тогда в России каждый будет почитать меня...

Литейщик Швецов держался ровно и на все похвальбы Каймера ухмылялся в бороду:

- Обещала синица море зажечь, а что из этого вышло? Э, батенька, не страши нас! Пуганые...

Ахте очень внимательно относился к Каймеру и в беседе с Аносовым подчеркнул:

- Мы должны помочь нашему лучшему мастеру. Вы превосходно знаете, что добрая сталь для клинков - всё. Я уверен в том, что он оправдает наши надежды.

- Всё это так, - согласился Павел Петрович. - Однако мне кажется, что изготовление лучшей стали - дело чести всего завода.

Начальник холодно посмотрел на своего помощника и ответил раздраженно: