Большая Суета

– Вообще он добывает руду. Вспахивает слои земли, проходит сквозь породу, как нож сквозь масло, и это, заверяю вас, не фигура речи! А конкретно наш, по заказу вашего скромного слуги, оборудован острым, как лезвие бритвы, гигантским диском. Если бы вы слышали звук ее работы – музыка ада! Мне не дали поиграться в острые игрушки, но саму машину я вел. Все так просто, будто через пульт управляешь машинкой. Немцы… мастера. Но не подумайте, я патриот. Россия тоже по-своему гениальна. Вот – армия. – Он указал (и, кажется, без особой иронии) на сотню самых разных представителей силовых структур: там были и спецназовцы, и обычные полицейские, и армейское подразделение. – Вот наша сила против всего мира и против этих вот! – Он показал на верхушку дерева. – Ну и малая родина – Дагестан – тоже гениальное место. Выдает таких вот «героев»! – вдруг разозлился Касим и заорал наверх: – Придурков, которые лезут на деревья и не понимают, когда надо отступить! Ваши дни окончены! Всё, доигрались! Эта штука пройдет сквозь Большую Суету без каких-либо усилий. А вы там, наверху, сами решайте, спуститься сейчас или падать вместе с деревом! Что молчите?! А?! Увидели машину и дар речи потеряли?! – Касим смотрел вверх в ожидании ответа и получил его в виде сырого яйца, приземлившегося в метре от него и забрызгавшего его идеально отутюженные брюки.

– Вы вообще кто? – крикнула сверху Натали.

– Узнаете, товарищи, сегодня узнаете! – Вытирая штанину платком, Касим подошел к Исе Исаевичу и злобно сказал: – Время заканчивается. На въезде в Махачкалу стоят семьдесят пять грузовиков, которые заедут сюда утром первого января и увезут Большую Суету по кусочкам. Как только президент скажет: «С Новым годом!» – я запущу «Немца». Если у вас есть какой-то план, то лучше вам поспешить.

Глава 14 Рассказ Муртуза

12 часов 30 минут до запуска «Немца»

Коллектив охранителей дерева сел обедать, понимая, что, возможно, делает это в последний раз.

Шамиль смотрел, как дедушка взял дрожащей рукой нож и попытался отрезать себе ломтик сыра.

– Давайте, – предложил он, и дедушка не стал спорить.

– Бар… бар… кала, – поблагодарил его дедушка. Шамиль, несмотря на охватившую и его, и всех остальных тоску, растянул на лице улыбку. Дедушка пронзительно посмотрел на него, будто давая понять, что видит Шамиля насквозь, и тому от этого взгляда стало не по себе. Он отвернулся.

– Такое чувство, будто мы тут уже месяц, – улыбнулся Муртуз, пытаясь взбодрить остальных. Кто смог, улыбнулся в ответ. Валерия же, будто черная дыра, засосала весь его позитив своим выражением лица, да так, что Муртуз почувствовал, как вмиг постарел на пару лет. Юсуп после вчерашнего горя, кажется, пришел в себя, точнее, ушел в себя. Во всяком случае больше не рыдал и не выл. Несмотря на его попытки заглушить ночью плач, остальные всё слышали. И, с одной стороны, им хотелось обругать его, мужчину в расцвете сил, талантливого, гордого, но с другой – они понимали, ну или наконец поняли, оказавшись на дереве, что по земле все-таки ходят разные люди с разным жизненным опытом и они не обязаны быть такими, как все вокруг. Юсуп уж точно выделялся нестандартным жизненным опытом. По крайней мере в рамках Дагестана.

Следующий конфликт начался с невинного вопроса Натали.

– Ну как вы? – поинтересовалась она у Юсупа.

– Жив и жить буду, полагаю, некоторое время. Ну а вообще, «отверженным быть лучше, чем блистать и быть предметом скрытого презренья»[14].

– Ле, ты, конечно, странный, брат, – усмехнулся Муртуз, – но мне нравится, как ты говоришь. Все твои эти выкрутасы… знаешь, на что похожи?

– На что?

– На борьбу, – сказал он уверенно.

Валерия усмехнулась, к чему, впрочем, все уже привыкли, ведь делала она это (смеялась над кем-нибудь) в среднем два с половиной раза в час.

– В каком смысле?

– В прямом, брат! Вот смотри: ты человек театра, творческий, не? Вы там на сцене исполняете, всякие руками-ногами движения делаете! Это мы тоже делаем в борьбе. Похоже?

– Ну, тут есть некоторая схожесть, соглашусь.

– А еще твои слова. Как ты говоришь, ты своим языком тоже выкручиваешься, мощно. Вот так вот. – Муртуз изобразил жестом извивающуюся в воздухе змейку. – Мы тоже такие движения делаем. Ты видел бросок мельницей?

– Какой мельницей?

– Это название… Тормоза! – Муртуз полез в телефон, а потом показал Юсупу очень сложный в исполнении и очень быстрый бросок одним борцом другого на каком-то серьезном соревновании. Зал взревел. – Как тебе? Мощно?

– Знаете, тренер Муртуз… тут что-то есть, в этой вашей борьбе… Признаю, что-то сильное я в этом наблюдаю. И даже не в мышцах, а в изяществе исполнения, в грации, в характере исполнителя. Да, пожалуй, есть в борьбе что-то близкое искусству лицедейства.

– Вот-вот, как ты говоришь! Я ничего не понял! Но тут есть что-то мощное! Как борьба!

– Слушай, ну прекрати уже, – взорвалась Валерия. – Какая, к черту, борьба и театр! С ума сошел, что ли? Сравниваешь потных мужиков в трико с актерами…