Большая Тюменская энциклопедия. Тюмень и и тюменщики

И — опять же кстати — то, что такими сильными и убедительными у него эти его «супрематоны» получались — это именно, я полагаю, в значительной степени по причине как раз оккультно-магических устремлений. Потому что — а как же собственно определить, правильно ли расположены эти круги-треугольники, сошли ли с мест светила, поменяли ли знаки стихии и энергии? Как, передвигая эти элементарные формы по холсту, определить, что вот, сейчас они встали точно по своим местам, и начало свершаться? Одним из косвенных признаков этого и является эстетический: если действует на глаза — то, вероятно, подействует и на —

Мандела, Нельсон

1985, лето: в один из дней в одной из бесед Шаповалов Ю., уж теперь трудно и вспомнить к чему, упоминает свободу Нельсону Манделе.

— А что это? — спрашивает его М.Немиров.

— Ты что, Манделу не знаешь? — удивился Шаповалов Ю. — Про него же телевизор все уши продолбил! Ты, может, и доктора Хайдера не знаешь?

— Кто таков? Первый раз слышу, — ответил М.Немиров.

Ох, как Шапа на меня посмотрел! Как он меня зауважал!

— Это Немиров, он про свободу Нельсону Манделе не знает! — стал Шапа представлять меня своим дружбанами, и те восхищенно качали головой: да, это глыба. Матерый человечище!

Увы, увы — годы пролетели, и я пал — теперь, к стыду своему, я знаю не только Нельсона Манделу, но даже и кто таковы Березовский, Якубовский и Влад Сташевский.

Не уберегся — и осквернился: 27 декабря, 1997, 22:32 утра.

Март

Есть такой период времени в городе Тюмени.

Календарно-хронологическое его положение в ряду аналогичных таково: если за точку отсчета взять день самой долгой ночи в году и отсчитать от нее примерно около семидесяти чередований периодов света и тьмы, последующие тридцать чередований будут составлять в совокупности именно то, что здесь по традиции обозначают словом из букв «м», «а», «р» и «т».

Главное, за что ценим сей период времени тюменским населением — примерно в начале его второй трети в городе вдруг начинается бурное таяние снежного покрова, и это можно считать началом в Тюмени весны.

И вот на что в связи с вышесказанным хотелось бы обратить внимание читателей: на то, друзья мои, что такого, какое происходит в это время в Тюмени, в таком более автору не доводилось участвовать нигде и никогда.

Во всяком случае, ничего подобного и в помине не наблюдается в столице нашей родины Москве, где автор вот уж более шести лет влачит свое унылое и утомительное прозябание, и где её, весны, вообще не бывает как таковой.

Ибо бывает: слякоть, и слякоть, и слякоть, и мутное небо, и только из даты читаемой в метре газеты можно узнать, что это октябрь или февраль; после чего — опять слякоть, и снова мутное небо, только уже ходишь не в меховой шапке, а в кепке, и в газетах написано «март».

А такого, которое бывает в Тюмени, такой бешеной силы воды! и света! и грохота! и мерцания! этого здесь —

Поэтому завершим опять же стихотворением.

Хорошо оно или нет, но оно довольно правдиво описывает состояние ума человека в городе Тюмени в период времени, описанию которого посвящено данное сообщение.

Стихотворение таково:

…………..

………………..

………………………

………………………..

Немиров шел по улице дурацкий как Немиров. Он погружён в нее как рыба в воду.

Он сочинял элегию для отомщенья ею миру. А также оду.

Немиров шел живой и не боялся смерти. — А что её бояться, — пояснял он, — Просто неохота! Такое состояние является естественным для марта: идти — и быть живым — а остальное — ох ты!

И вот шел Немиров, голодный, один, и — в кармане имел на «Танец». И ему было радостно, зябко, и стыдно, что — так много девчонок, и все ему нравятся.

1985, март, Тюмень, где-то на Республике между Спортсквером и Главпочтамтом.

«Танец» = «Огненный танец», болгарское красное сухое вино за 1 рубль 80 коп., самый популярный веселяторный напиток тех времён.

«Ох ты» в конце предпоследней строфы — первоначально там было «по хуй». Но затем я разочаровался в целесообразности наличия таких слов в стихотворениях, и —.

22 апреля 1996, 8 утра.

Масс-медиа

Раньше были вопросы «художник и власть», «поэт и толпа», сейчас добавился еще один — «поэт и масс-медиа».

Одна из точек зрения состоит в том, что нужно, необходимо поэту нынче становиться поп-звездой и торчать в телеэкране. И чтобы газеты желтой прессы сообщали сенсации из его жизни.

Западло, конечно, и противно — но таков долг.

В целях выживания и сохранения самоей поэзии, с целью ее самообороны.

И чтобы обыватели поэта уважали, и, хоть стихов его, может, и не читали и не понимали, но знали: это крутота, не по нашему уму.

То есть, хочешь не хочешь, а жизнь заставляет и требует романтизма: культивировать образ поэта как героя, и причем героя — для толпы. Чтобы обыватель знал: те, которые поэты, это — крутота, живущие особой жизнью, воспламеняемые Аполлоном, и не по нашему уму.

Иначе поэзия потихоньку кончится: по причине отсутствия притока в нее свежих сил: никто не —, ибо никто не —.

То есть, тут простая на самом деле война с поп-культурой за умы — на самом деле война: на уничтожение. Как Рима с варварами. Как наших с фашистами.