Большая восьмерка: цена вхождения

10 февраля 1990 г. канцлер ФРГ Гельмут Коль и его министр иностранных дел Ганс-Дитрих Геншер вылетели в Москву. Бейкер сознательно воздержался от встречи с немцами, чтобы не создавать впечатления, что США, СССР и ФРГ вместе решают германское будущее, в отсутствие англичан и французов. Бейкер уведомил Буша о серьезной обеспокоенности Гельмута Коля переговорами Бейкер — Горбачев. Немцы боятся договоренности США — СССР за их спиной. Следует успокоить западногерманского канцлера. Президент Буш написал канцлеру Колю обширное письмо: его сердце — с Колем в этот момент, когда тот принимает самое серьезное в послевоенной германской истории решение. Буш настоятельно советовал Колю не отступать от идеи безусловного членства Германии в Североатлантическом союзе.

Желая помочь Колю, Бейкер предоставил для передачи ему трехстраничный документ — сугубо секретный — только для глаз германского канцлера. (Позже Коль пришлет Бейкеру благодарственное письмо, в котором признает, что использовал «подсказку» Бейкера для подготовки встречи с Горбачевым). Бейкер советовал воспользоваться открытостью Горбачева в отношении механизма 2+4, успокоить советское руководство декларацией окончательности существующих границ.

В американской истории возник своего рода обрыв традиции. Предшественники — Трумэн, Эйзенхауэр, Кеннеди, Никсон — были весьма начитанными и сведущими в истории людьми и твердо полагали, что, даже не будучи «антигерманцем», следовало опасаться германского милитаризма и экспансионизма, уже погружавших мир в две мировые войны. В отличие от своих предшественников в Белом доме, Буш не мог похвастаться широтой своих взглядов. Он, собственно, был к истории безразличен. У него был один — но главный утешительный аргумент: немцы 1990 года не имеют особого отношения к немцам 1914 и 1939 годов. Немецкое объединение видится неизбежным, и Буш хотел войти в учебники его покровителем. Когда Германия станет мировым гигантом, она вспомнит, кто ей открыл дорогу в будущее.

Канцлер Коль был в восхищении от письма Буша. Он назвал это письмо «одним из важнейших документов американо-германских отношений». Михаил Горбачев об этой американо-германской слаженности ничего не знал. Его виной было молчание в ответ на слова Коля о том, что «единственно германский народ обладает правом решать самому, желает ли он жить в национальном единстве». Горбачев обязан был вспомнить об исторической вине немцев, первыми вступивших в войну в 1914 и 1939 годах, о 27 миллионах погибших граждан нашей страны — их жертва дает нам право на участие в германской истории. Но Горбачев желал быть приятным, он смолчал.

А немцы стали раздавать обещания. Бонн поможет организовать цивилизованный уход 400 тысяч советских солдат; все коммерческие контракты ГДР с СССР будут выполнены; армия ФРГ будет сокращена; германские инвестиции в Советском Союзе увеличатся; германо-советская торговля переживет новый бум.

Американцы более всего боялись оставить немцев наедине с Советским Союзом. Как сказал советник Буша Блэквил, «если возникнет выбор между выходом из НАТО и обрывом связей с русскими, Коль должен быть в зоне нашего влияния. Позади него должен стоять Западный хор и петь: «Мы с тобой». Мы напомним ему, что, что бы ни случилось с Германией, она должна смотреть на Бисмарка, Аденауэра и Коля как на лидеров единой формации».

Что же касается Горбачева, то американцы решили «по его приезде в Вашингтон в этом году устроить ему самый шикарный прием»²⁷⁷. Это будет «Рождество в июне» для Горбачева. Он обратится к объединенной сессии конгресса США. Он заключит соглашения по стратегическим вооружениям, по обычным вооружениям, по Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, по химическому оружию, подпишет коммерческое соглашение — чтобы, возвратясь в Москву, он мог рассказать своим людям, как много он получил благодаря сотрудничеству с Западом. (Если, конечно, он будет себя хорошо вести и конгресс ратифицирует все эти соглашения). А в исторической перспективе американские войска будут присматривать за Германией.

Читатель, вы чувствуете, нас считают продажными идиотами, готовыми за хлопки и банкет продать свое стратегическое лидерство в Европе, обменять свою безопасность на Нобелевскую медаль, предать своих друзей и союзников за высокопарную чушь о мнимых правах!

Пока Горбачев еще не был готов к очередным уступкам и предложил общий паритет. Часть чиновников в Вашингтоне была склонна согласиться с предложениями Горбачева, но Буш, наконец, понял восприимчивость души своего контрпартнера и перестал миндальничать. Он 11 февраля отверг слабое «контрнаступление» Горбачева, которое длилось только два дня. 13 февраля 1990 г. президент СССР показал, чего он стоит на самом деле, и полностью подписался под американскими предложениями. Блистательный Гартхоф кратко и внятно оценивает эти предложения как «одностороннюю американскую выгоду»²⁷⁸.

Помутнение в Москве