Большая восьмерка: цена вхождения

Выделенные в особую связку канцлер Коль и новый восточногерманский руководитель Лотар де Мезьер, лидер восточногерманского Христианско-демократического союза, работали в самом тесном контакте. Их цель и не скрывалась — объединение. Теперь, через две недели после мартовского визита в Москву Модрова, стало ясно, что германское воссоединение произойдет посредством вливания восточных земель в западную ФРГ. ГДР как независимый субъект мировой политики была списана Горбачевым в «мусорную корзину истории». Теперь Москва убедилась в том, в чем были уверены все остальные: СССР потерял канал воздействия на ГДР, он сделал это собственными руками. Выборы в ГДР подавили и политического союзника СССР — партию германских коммунистов.

Не зажигая еще зеленый огонь, весьма весомые советские официальные лица стали делать намеки на то что советская позиция (пока негативная) далека от окончательной. Новые силы внутри советского руководства стали убеждать себя, свой народ и Запад в том, что Советский Союз может многое получить от германского объединения.

Им вторили «соловьи» на Западе. Выступая перед комиссиями американского конгресса 18 апреля 1990 г., Джеймс Бейкер провозгласил необходимость выработки более солидарной экономической политики в отношении Советского Союза²⁸⁰.

В апреле 1990 года новый директор Института мировой экономики и международных отношений Владлен Мартынов сказал во время обеда в Спасо-хаузе послу Мэтлоку, что «некоторые западные страны (было ясно, что речь идет о Британии и Франции. — А.У.) испытывают большие сомнения в отношении перспектив германского единства, чем Советский Союз, но они рассчитывают на то, что именно СССР возьмет на себя всю тяжесть предотвращения объединения». По мнению Мартынова, «сами они не пойдут на блокирование естественного германского порыва к единению».

В те времена и американцы сомневались в том, что Горбачев просто погубит своего немецкого союзника. Что он пойдет на растворение ГДР, на вхождение объединенной Германии в Североатлантический союз. Ему не позволит следование интересам своей страны и боязнь полностью похоронить в результате свой политический престиж.

И тут американцы рьяно взялись за дело, начав убеждать Горбачева, что «объединенная Германия не будет представлять собой угрозы Советскому Союзу». Мэтлок признает, что «продать эту идею людям Горбачева было сложным делом»²⁸¹, хотя Организация Варшавского Договора была на смертном одре. «Образ расширяющегося на новые пространства НАТО, включающего в себя всю Германию, в то время как советские войска оказывались изолированными, а прежние советские союзники оказывались нейтральными и потенциально враждебным, и все это выглядело как советское поражение, равное поражению в войне»²⁸².

Инструкции Политбюро

Политбюро соглашалось посмотреть на дело более благожелательно только в том случае, если Америка поможет Москве урегулировать противоречия с прибалтийскими республиками. Именно так были составлены инструкции Шеварднадзе, отправляющемуся за океан: «Оградить американцев от намерений более открыто поощрять сепаратистские силы в балтийских государствах». В шестистраничном абсолютно секретном меморандуме Политбюро и в 44-страничных инструкциях говорилось о необходимости подготовить Буша к «предваряющим» демаршам советского руководства на балтийском направлении. (Горбачев готовился к встрече с Казимирой Прунскене). Инструкции Политбюро категорически запрещали соглашаться с пребыванием объединенной Германии в НАТО.

Однако оставались другие предварительные условия: значительный переходный период; критически воспринимался аншлюсе Германской Демократической Республики. Вот центральное место инструкций: «Поместите вопрос о военно-политическом статусе будущей Германии в центр дискуссий. Подчеркните, что для нас вступление объединенной Германии в НАТО неприемлемо — ни политически, ни психологически. Мы не можем согласиться с тем, что неизбежно вызовет разрушение мощи и стабильности в Европе. Объединенная Германия должна иметь равные обязательства перед США и другими членами НАТО, равно как и перед СССР и странами Восточной Европы».

Инструкции были одобрены Политбюро, но созданы они были у Шеварднадзе, в его Министерстве иностранных дел. «Мидовские патриоты» с легкостью смотрели на завоеванный их отцами мир, у которого в реальности не осталось защитников.