Большая восьмерка: цена вхождения

Американцы берут инициативу полностью в свои руки. Советские переговорщики как бы отчитываются перед строгими американскими контролерами. Госсекретарь Шульц вспоминает: «В три часа дня мы переместились в большую «комнату Джеймса Медисона, расположенную прямо над моим кабинетом в госдепартаменте. С согласия Шеварднадзе я пригласил в эту комнату представителей всех рабочих групп. Были внесены дополнительные стулья — места все равно не хватало, и многие стояли вдоль стен. Каждый советский сопредседатель рабочих групп докладывал собравшимся пятидесяти человекам. Доклады содержали ясно обозначенные факты, они были ясными, брали проблемы по существу. Разделительные грани между людьми и предметами как бы растворились. Чувство единой миссии, общей цели возникало буквально на глазах. Люди говорили о предметах, которых прежде опасались бы даже коснуться. Я чувствовал, что мы повернули за важный угол… Шеварднадзе и я во второй половине дня отправились в Белый дом и доложили президенту Рейгану результаты трех дней работы. Теперь мы могли объявить о совместном «соглашении в принципе о заключении договора, уменьшающего численность ракет средней дальности; договор можно будет подписать во время визита Генерального секретаря Горбачева в Вашингтон поздней осенью»¹³². Удовлетворенность главы американской дипломатии вовсе не равнозначна триумфу советской дипломатии, представители которой выглядели все более жалким образом под строгим взглядом наконец-то оцененного американцами Шеварднадзе.

Ради сохранения главного Шеварднадзе приходилось проводить подлинно «лисью» дипломатическую линию. Выступая в ООН на Генеральной Ассамблее, Шеварднадзе «осудил» президента Рейгана, который «прочитал мне лекцию о том, как надо изменить советскую систему». Шеварднадзе делал такие заявления, чтобы сбить с толку своих политических противников в Москве. И американцы это уже знали.

Шеварднадзе просил американской помощи в том, чтобы советский уход из Афганистана не привел к возобладанию там фундаменталистов. Нашел у кого просить! У администрации, создавшей огромные лагеря подготовки фундаменталистов в Северном Пакистане, вооружившей Усаму бен Ладена «Стингерами».

Эта ситуация не сблизила Горбачева с Рейганом. Последний через несколько дней выступал на Ассамблее Организации Объединенных наций с жесткими обличениями поведения СССР в Афганистане. А ведь всего пятью днями ранее Шеварднадзе, как уже говорилось выше, предупредил по секрету Шульца: мы уходим. И Шульц, несомненно, рассказал об этом Рейгану. В Москве сложилось впечатление, что Рейган сознательно пинает своего партнера по переговорам. Как ответ, СССР сурово критиковал создание американцами своих военных баз в Персидском заливе.

Шульц в ответ пообещал, что американские войска будут стоять в зоне Персидского залива только на время ирано-иракского конфликта (своего слова Шульц, как мы знаем, не сдержал). А Шеварднадзе уже пел соловьем о том, что «Советский

116

Союз отныне с большим вниманием будет относиться к правам человека. Важный переход: после многих лет раздраженного отрицания Москвой права американцев вмешиваться во внутренние дела СССР министр иностранных дел СССР сделал «суперуступку»: «Дайте мне ваш список претензий»¹³³.

Уступчивость советского правительства действительно вдохновила Вашингтон. 22 сентября 1987 г. министр обороны Каспар Уайнбергер пригласил советского коллегу — маршала Язова посетить Вашингтон с целью «обсуждения широкого круга вопросов». Это было первое подобное приглашение с 1979 г. Советский Союз показал пример скрупулезности и в другом — выплатил без оговорок свою долю в бюджет Организации Объединенных наций — 197 млн. долл., в том числе в поддержку тех военных миссий ООН, которые он не поддерживал.

Шульц и Карлуччи в Москве

Государственный секретарь Джордж Шульц во главе американской делегации приближался к Москве, но в Хельсинки произошла продолжительная остановка: туман закрыл Шереметьево. Решено было передвигаться поездом. До границы эшелон вел финский тепловоз, далее — советский. В Москве всех американцев (35 человек) ждал знаменитый особняк на Спиридоновке, где Шеварднадзе уже стоял с готовым тостом, хотя и нехарактерно серьезный. Расписание совместной работы было сверстано и представлялось весьма плотным. Шеварднадзе просил о встрече Карлуччи с советским министром обороны Язовым. (Уайнбергер всегда отказывался от подобных встреч.)