Большая Засада

И Педру Цыган отправился в бордель к Норе Пау-де-Ло. Изумленный, ошеломленный, он обошел селение от края до края, останавливаясь на каждом шагу, чтобы поболтать, не переставая охать и ахать от удивления. В борделе он, презрев ловкость и сноровку хозяйки, томность Аналии, хваленые прелести Сеси, предпочел Паулинью Маришку, на которую давненько положил глаз.

2

Земля грапиуна обильна на чудеса и преувеличения — здесь стакан воды с легкостью станет океаном. На путях и дорогах, на тропинках и просеках погонщики, батраки, проститутки, перебиравшиеся с места на место, жагунсо и даже полковники на все лады судачили и раздували слухи о прогрессе в Большой Засаде. Пострадав от ужасающего наводнения — его масштабы и ужасы тоже возрастали, — деревня восстала из трясины, в которую оказалось ввергнута. И она не просто стала прежним оживленным местечком, но превратилось в процветающий поселок, которому светило прекрасное будущее, — это был настоящий рывок вперед: тут если сам не увидишь, то и не поверишь.

Вместо того чтобы покинуть насиженные места, народ объединился. Стал настоящей семьей — так объяснял в Ильеусе полковник Робуштиауну де Араужу, а уж он всему был свидетелем. В краткие сроки снова выросли дома и плантации. Рассказать в подробностях, день за днем, о возрождении Большой Засады было бы ой как нелегко, и если некоторые детали стоили того, будучи забавными или значимыми, то большая часть стала бы просто велеречивым перемалыванием общих мест и банальностей, скучным и утомительным отчетом.

Выходцы из Сержипи и сертана снова принялись обрабатывать землю, занялись разведением свиней и коз. С помощью каменщиков и плотников они построили более прочные, просторные и многочисленные жилища. Возросший спрос продвигал строгальщиков в плотники, подсобных рабочих — в каменщики; в селении появилось множество мастеров. Баштиау да Роза вспомнил о своем обещании и, прежде чем заняться домом Жозе душ Сантуша и сеньоры Клары, которые были бабкой и дедом его дочери, поставил дом для Ванже и Амброзиу. Обещание — это долг, который никто не платит, но Баштиау парень хороший — долг выплатил и обещание выполнил. Иногда такое бывает.

Они работали день и ночь, помогая друг другу. Так уж получилось, что за все платили в рассрочку, обменивались услугами или рассчитывались плодами земли или скотиной, если такое было возможно, а уж деньги — это когда Господь пошлет хорошие времена. И так они восстановили местную топографию. «Топография» — слово торжественное и гордое, к Большой Засаде неприменимое. Скажем так — изменился сам вид местечка.

До наводнения, помимо Ослиной дороги — основной артерии, шедшей вдоль реки, — был еще пустырь с площадью посередине, а поодаль были разбросаны магазин, кузница, склад какао и загон для скота, где стояли стада быков. Дальше находилась Жабья отмель с соломенными хижинами и деревянным домиком, в котором жили Бернарда и Корока. Такой была Большая Засада — место красивое, а селение убогое. Но даже память о нем смыла вода.

Ослиная дорога стала Передней улицей с веселыми разноцветными фасадами. А параллельно шла Задняя улица: некоторые предпочитали жить подальше от реки. В Среднем переулке, соединявшем две шумные улочки — или улицы, как тщеславно называли их сами жители, — обосновались таманкейру — и жили здесь, и работали. Туда же дона Наталина перенесла свою швейную машинку — со всеми обрушившимися заказами она не справлялась. Один из последних был от самого капитана Натариу да Фонсеки — праздничное платье для Сакраменту, той самой барышни, которая свела с ума полковника Боавентуру.

На Жабьей отмели на месте унесенных водой выросли новые соломенные хижины. Проституткам срочно нужен был какой-нибудь угол, где можно пристроить свои циновки. Впрочем, некоторые не так спешили. В Большой Засаде они пустили корни — возьмем для примера одну, Нининью, зазнобу Лупишсиниу, — и решили возвести более прочные жилища. Так зародилась и начала процветать улочка с домами из кирпича-сырца; на углу находился выкрашенный в желтый цвет пансион Норы Пау-де-Ло — это прозвище вполне соответствовало ей пятнадцатилетней, когда она дебютировала в Аракажу, будучи пышной и вкусной как бисквит. В сорок это была старая швабра, годная разве только для урубу. Это был пансион — или бордель — Норы, а не Рессу. Рессу, бедняжка, даже со своей собственной щелью управиться не могла и передала идею Норе за ту же цену, за какую получила от капитана, — то есть задаром.

Стоит отметить одну забавную деталь, показывающую строительный зуд, охвативший селение: владельцы хибар, которые устояли под напором воды, в конце концов снесли их, чтобы построить новые, более комфортабельные. Гончарная мастерская не успевала выполнять заказы на кирпич и черепицу. Зе Луиш и Меренсия если и не разбогатели, то по крайней мере стали кредиторами большинства жителей селения. Самое удивительное, что они надеялись собрать долги: если ранние всходы пострадали и измельчали из-за дождей, то конечный сбор урожая должен был с лихвой компенсировать убытки.