Больше боли. Книга 1. Татуировка

Потом мы сидели в суши-баре, где она поглощала роллы и говорила о своих подружках. Я курил, глядя на нее и гадая, обломится ли мне сегодня. В принципе, она была недурна собой. Мне нравилась ее грудь. Ей, кажется, ее грудь нравилась еще больше, потому что она всегда выкладывала ее в вырезы своих футболок. Еще она горделиво прохаживалась с этой грудью по залу от нашего столика до туалета, собирая на себе как можно больше заинтересованных взглядов.

А, понял, это еще один их обряд. Называется «калькулятор вожделений». Они специально одеваются откровенно, блистая тем, чем одарила природа, и подсчитывают каждый взгляд в свою сторону. Учитываются не только восхищенные взгляды, но также завистливые взгляды других самок, укоризненные взгляды тех, у кого дары природы уже высохли и съежились, ну и просто случайные взгляды, зацепившиеся за что-то из ряда вон. Например, за почти оголенные груди.

– Тема? – Она ловит мой засосавшийся в ее сиськи взгляд и явно польщена, хоть и строит из себя, что ей неприятно.

– Что? – Я сую в рот ролл. Она улыбается и дотрагивается до моего колена своей коленкой в капроне. Складывает на сцепленные на столе руки свои огромные сиськи. Я прижат к стене этими двумя достоинствами. Она пользуется моей слабостью, я все никак не могу научиться не смотреть в них.

– Ко мне или к тебе?

Мы с ней живем в общагах, только в разных. А так условия похожи, только в ее общагу сложнее пройти, потому что она почти вся женская, а там фейс-контроль почему-то всегда жёстче, чем у нас. Я мог бы привести ее к себе, но у меня не прибрано.

Идем к ней. На вахте мне везет – вахтерша на что-то отвлеклась. Или просто уже привыкла к моей унылой физиономии. Ее соседка съехала еще в начале учебного года, так что мы закрываемся на ключ и не беспокоимся ни о ком.

Секс изнурителен. И, кажется, он почти мне надоел. Я смотрю в ее лицо с потекшей тушью, и гадаю, так ли это изнурительно для нее. Извивается она не хуже порноактрисы, переполненная самолюбованием. Грудь без лифчика, кстати, не такая уж и огромная. Симулирует. Хочет быть супершлюхой. Но я перестал кончать еще два месяца назад, и успел выучить, когда она играет, а когда чувствует по-настоящему.

Увы, она считает себя актрисой.

На остановке тем же вечером я закуриваю и размышляю о тщетности бытия. Она шлет обиженные смски, вынуждая меня называть ее «заей, любимой, солнышком» и убеждать, что все было круто, но мне правда пора идти, завтра как-никак серьезные пары.

Кажется, сегодня ее тело стало слишком пресным на моих губах. Уныло.

На обратном пути я купил на все оставшиеся деньги «для девушки» пива и завалился в свою комнату. Пожалуй, надо бы порвать с Юлькой, но смогу ли я проводить все выходные в компании себя, своего ида и порно?

На третьей бутылке ко мне зашла Элла. Элла – красавица. Это ее главный недостаток. Когда я смотрю на нее, я не понимаю, почему я родился парнем. Потому что будь я девушкой, я бы сразу нашел в ней тысячу недостатков. Но, не имея женских глаз, я не имею и шанса вырваться из собственного идеализма. Ведь она действительно очень красива. Она потрясающе красива. У нее отличная фигура, без вымени и полных бедер, и ноги паучьи, тощие. У нее лицо, нетронутое угрями и прыщами, чистое, как яичная скорлупка. У нее глаза тепло-шоколадного цвета. У нее длинные волосы, буйные и лохматые, как у ведьмы. У нее губы, которые всегда готовы улыбнуться в ответ.

Но ее главная проблема в том, что все всегда застревают на ее внешности. Понимаете, она как будто носит на себе каркас из драгоценных камней. Даже когда она плачет и размазывает по лицу слезы, когда она меняет себе тампон, когда сидит на унитазе – я уверен, она все равно остается красавицей, потому что этот каркас болтается на ее костях и затмевает любые неприятности на ее теле. Она почти не использует косметику – и все равно остается «няшей», выражаясь словами Паши. Она может не делать себе укладку – и останется естественней Евы в Эдемском саду. Она может прийти в платье своей бабушки, и выглядеть лучше всех девиц, обряженных в тренд.

Поэтому у нее нет подружек. У нее нет постоянного парня. У нее нет хороших рекомендаций от преподавателей, потому что восемьдесят процентов наших преподавателей – старые мымры с подведенными карандашом бровями. На любом зачете ее спрашивают вдвое строже, потому что думают, что красавицам и так живется слишком хорошо.

А им, оказывается, вдвое тяжелее.

Я поделился с ней бутылочкой, и спустя некоторое время мы лежали на противоположных концах моей кровати, жалуясь на свою жизнь.

Когда я думаю, что я, возможно, ее единственный друг, я ежусь от двоякого чувства. Во-первых, я похож на друга-педика. Во-вторых, она никогда не посмотрит на меня, как на возможного партнера. Впрочем, как и я никогда не представлю ее своей девушкой. Думаю, я и для нее кто-то вроде «анееееееее-тяна».