Больше человек (СИ)

Его сильнейшим страхом — помимо потери Эвелин — было отчаяние. И сейчас Коул мог лишь беспомощно держать руку девушки. Лишь знать о боли, а не убрать ее. Если бы тогда Солас настоял на своем, если бы Коул мог принять решение сам, если бы Эвелин не вмешивалась, тогда бы он смог помочь. Но Солас не настоял, Коул вопил о помощи, а Эвелин помогла.

Солас

Коул тихо подходил, почти бесшумно, к Соласу, который обмакивал кисть в водяных красках. Ему впервые захотелось самому попробовать рисовать пару дней назад. Теперь некоторые вещи, что он раньше находил красивыми или завораживающими, а иногда бесполезными для него, находили отклик где-то внутри.

— Я так и не сказал, что мне жаль твоего друга, Солас.

Маг не отреагировал, подходя к еще сырой штукатурке, и провел кистью по стене. Эльф провел несколько линий прежде чем ответил:

— Спасибо, Коул, — он провел линию вверх, избегая мест для других цветов. — Хорошо, что с тобой этого не случится. Может быть, Варрик и Эвелин были правы.

Коул взглянул на ровную спину Соласа с недоумением.

— Правда?

— Да. Теперь, становясь больше человеком, ты теряешь и слабости духов. И я рад за тебя, Коул.

Бывший дух не ответил, лишь улыбнулся, устраиваясь на стуле, желая понаблюдать за тем, как эльф увековечивал подвиги Инквизиции и Эвелин. Когда Солас сменил цвет на синий, Коул догадался, что эта часть повествует об Источнике Скорби.

— И еще, — начал Солас спустя какое-то время, — то, что между вами с леди Инквизитором…

— Я и Эвелин…

Маг покачал головой, прося Коула прерваться. Он отложил кисть и повернулся к парню.

— Всё то, что говорят тебе наши друзья — бессмысленно. По одной простой причине: они не знают, чего хочет она. Они лишь думают о том, что она должна хотеть. Что должна хотеть фигура на троне Инквизиции. Или фигура женщины, облаченной в латы или платье.

Коул смутно понимал, о чем говорил эльф.

— Просто смотри на нее или читай ее. Ее, а не советы наших друзей.

Солас снова принялся за кисть, а Коул стал обдумывать его слова. Через некоторое время он пришел совсем не к тому выводу, которому хотел: ему обязательно нужно купить краски и холсты.

— Солас, ты научишь меня рисовать? Когда все закончится, и Корифей будет побежден?

Маг замер с кистью у стены. Грустная улыбка едва тронула губы, но Коул ее не увидел. И Солас солгал. Это был единственный раз, когда эльф солгал бывшему духу.

— Конечно.

После

Эвелин долго не могла привыкнуть к руке. К тому, что несмотря ни на что, их у нее снова две. Коул осторожно наблюдал за тем, как проводили ритуал регенерации. Его мутило, но покидать ее он больше не хотел. На смену злости и отчаяния пришла слабая надежда.

Девушка осторожно резала овощи — теперь она делала всё осторожно. Маги сказали, что после месяца, что она была калекой, Эвелин вновь привыкнет к рукам.

Инквизиции больше не было, но те, кто составлял ее и был ее основой, все равно на стороже. И Коул тоже согласился с новой целью. Особенно сейчас, когда этот мир начал так нравится ему. Как он мог позволить Соласу забрать это сейчас?

Коул уверен, что Солас вернет старые руины и оставит новые после себя. И Эвелин согласна с этим. Они переубедят его. Только они словно пытались убедить себя в этом, совершенно не веря.

Он помог ей с ужином: девушка, улыбаясь, давала ему распоряжения. И Коул наслаждался этими искренними моментами ее счастья.

— Я люблю тебя, — прошептал бывший дух.

Ее руки обвили его, прижимаясь. В его груди спрятана ее улыбка. Он наслаждался этим, радуясь, что старого Коула больше нет. И теперь он больше человек.

Просто потому, что когда они покинут Риса, снова наступит война. Они возьмутся за оружие. Теперь против бывшего товарища.

Но сейчас…

Сейчас ее губы целуют его шею, потому что Коул высокий и она не достает до его губ. И он наклоняется к ней, чувствуя то, что несмотря на опасения, не перестал испытывать. Ее любовь.