Больше, чем друг

– Залезай под одеяло, здесь прохладно, – предложил я. Ее вопросительный взгляд сказал все за нее. – Я не уйду. Триш, даже если ты попросишь. Останусь, потому что должен многое сказать тебе.

– Хорошо, – наконец подала она голос, и это, черт возьми, была лучшая музыка для моих ушей. Божественная симфония, омывающая душу теплом и нежностью.

Триша забралась под одеяло, а я сел на край кровати, не позволяя себе ложиться рядом с ней, как раньше. Не сейчас, пока еще рано, но скоро я окажусь с ней под этим одеялом, даже если мне придется ради этого ползать на коленях и умолять об этом. Я слишком долго ждал этого, через чур много избегал неизбежное.

Я повернулся в сторону прикроватной тумбочки, поставил локти на колени, переплел пальцы вместе и начал рассказывать. Об отце, о матери, о своих чувствах, о Рите, о психологе, борьбе с гневом и болью. Триша периодически всхлипывала, но я просил ее не плакать. Я сам был на грани того, чтобы разрыдаться. Это был момент истины. Исповедь, если хотите. Но я знал – чувствовал – что Триша была самым главным человеком, которому я должен все рассказать без прикрас. Она должна была узнать меня нового. Не беззаботного Адама, с которым был комфортно бегать на пляж и играть в пинбол, а настоящего меня, с болью, неудачами и разбитым вдребезги сердцем. Я хотел, чтобы она узнала, чтобы прочувствовала меня. Но больше всего я хотел, чтобы она меня не оттолкнула, а наоборот, притянула к себе и позволила быть рядом.

– Почему ты не пришел ко мне? – спросила она, когда я закончил. Теперь Триша сидела, облокотившись об изголовье кровати, и обнимала колени.

– Потому что действовал на инстинктах. С самого начала не пришел, потому что мне нужно было свалить подальше от дома, а ты живешь совсем рядом. Потом решил, что если я ни к кому привязываться не буду, то так мне будет легче жить, потому что никогда предательство любимого человека не оставит на мне шрамов так, как на маме. А потом это просто превратилось в мое обычное поведение. – Я повернулся к Трише и положил руки поверх ее. – Прости меня. Я готов умолять тебя о прощении, ползать на коленях. Я столько дров наломал, что теперь с трудом понимаю, как все это можно починить или собрать воедино. Но я не могу без тебя. Я осознал, что, вытолкав тебя из своей жизни, я лишь усугубил свое состояние. Мне стало во стократ хуже, когда я не позволял тебе быть рядом. Я сходил с ума, видя, как парни кружат вокруг тебя. А эти придурки из моей команды еще и подливали масла в огонь. Чтобы позлить меня, они постоянно обсуждали тебя и пытались подкатить к тебе. Джо с Брайаном за это поплатились.

– За что ты избил Джо? Он меня не насиловал, я пошла с ним добровольно.

– Этот мудак должен был отвезти тебя домой и пригласить сначала на свидание, а не пользоваться пьяной девушкой, – стиснув зубы, прорычал я. Во мне снова закипала ярость, которую я, похоже, недостаточно хорошо преодолел.

– Я сама этого хотела, – тихо отозвалась она.

– Ты не соображала, что творила, Триш, ты была пьяна.

– Господи, зачем я это сделала? – внезапно произнесла она, и расплакалась. Я притянул ее в свои объятия и крепко прижал к себе. – Я так об этом пожалела, Адам. Я не хотела…

– Т-с-с, все уже сделано, не сожалей, – тихо сказал я, а сам пытался разжать челюсти и не стискивать Тришу слишком сильно, чтобы не причинить боль. Обида и ревность буквально пожирали мою душу.

– Ты правда любишь меня? – неожиданно спросила она, и подняла заплаканные глаза.

Наши лица были так близко, что мне достаточно было бы слегка наклониться, чтобы коснуться этих сладких губ. Я до сих пор помнил их вкус и мягкость, их податливость и головокружительный эффект от нашего поцелуя.

– Правда, – ответил я. – Правда, малышка. Моя малышка, – шепотом добавил я.

А потом я заключил ее лицо в свои ладони и, глядя в расширившиеся глаза, покрывал поцелуями ее лицо, минуя губы. Она должна была сама захотеть этого поцелуя. Мне нужно было только набраться терпения и подождать, пока Триша проявит инициативу. И она не разочаровала. Моя малышка. Теперь уже точно моя.

Глава 25

Каждый оставленный на лице поцелуй все сильнее кружил голову. Сердце громыхало так сильно, что я думала, не слышит ли этого Адам. Мои руки тряслись, когда я потянулась к его плечам, давая понять, что приветствую эту близость, что мечтаю о ней. Мои губы зудели от желания соприкоснуться с ним, почувствовать тепло и нежность, его желание. Адам понял все без слов. Он мягко уложил меня на кровать, нависнув сверху. Посмотрев мне в глаза, он сказал хриплым шепотом:

– Ты моя. И я никуда тебя больше не отпущу. Прости меня, малышка, я так облажался.

Он всматривался в мое лицо, выискивая ответ на свое извинение, а я едва могла пошевелить языком.

– Боже, пожалуйста, Триша, не молчи.

– Я прощаю, – ответила так же тихо. – Я тоже люблю тебя, Адам.