Больше, чем это

– А знаете что? – загорелся Эйч. – Давайте забьемся? Поспорим, что Гудмунд переспит с Кьярой Лейтхаузер, например, до весенних каникул. Как раз для тебя дельце. Покажешь ей сад наслаждений.

– Сказал тот, кому до этого сада еще пилить и пилить без карты, – хмыкнула Моника.

– Эй. – обиженно протянул Эйч. – Мы же договаривались не трепаться о личном.

Моника фыркнула и отвернулась.

– Что скажешь, Сетти? – поинтересовался Гудмунд, переводя стрелки, чтобы избежать ссоры. – Имеет смысл? Стоит мне клеить Кьяру Лейтхаузер?

– Ага, – кивнул Сет. – Потом ты обнаружишь у нее тонкую душу и влюбишься по-настоящему, а она бросит тебя, когда узнает про пари, но ты докажешь свои чувства, распевая серенады под дождем на ее пороге, и на выпускном вы станцуете танец, который будет символизировать не школьные годы, а весь тот хрупкий мир, имя которому любовь…

Он замолчал под ошеломленными взглядами остальных.

– Боже, Сет! – восхищенно прошептала Моника. – «Хрупкий мир, имя которому любовь». Вставлю в следующее эссе для Эдсона.

Сет скрестил руки на груди:

– Я всего лишь имел в виду, что ваше пари – просто сценарий для какой-нибудь сопливой киношки, которую никто из нас даже в гробу смотреть не станет.

– И то правда, – согласился Гудмунд, вставая с травы. – Все равно она не мой тип.

– Конечно, – кивнула Моника. – Бедняжке и так досталось – встречаться с самым крутым, красивым и упакованным парнем школы.

Эйч возмущенно фыркнул:

– Не такой уж Блейк Вудроу и красавец.

Остальные снова вытаращили глаза.

– Достали уже так делать! Что я такого глупого сказал? У Блейка Вудроу девчачья стрижка и лоб, как у неандертальца.

– Ладно, может быть, – признала Моника после короткой паузы.

– И Гудмунд вполне мог бы ее отбить при желании, – продолжил Эйч, последним поднимаясь с травы.

– Спасибо, друг, – кивнул Гудмунд. – От тебя это почти комплимент.

– Что, даже пытаться не будешь? – не сдавался Эйч.

Моника отвесила ему еще подзатыльник:

– Хватит! Может, она и овца, но не шлюха. Перестаньте обсуждать ее как товар в магазине… – Она оглянулась на Гудмунда: – Ты тоже.

– Я же не всерьез, ты, феминистка… – улыбнулся Гудмунд. – Просто сказал, что может обломиться. Если захотеть.

Моника, показав ему язык, потрусила через поле на маршрут, Эйч за ней; оба старательно пыхтели, делая вид, что последние полчаса бежали на пределе сил.

Гудмунд обернулся к Сету, который смотрел на него без улыбки:

– Думаешь, у меня бы не вышло?

– Моника бы от ревности задохнулась, наверное, – сказал Сет на бегу. Они постепенно догоняли убежавшую парочку.