Больше, чем я

– Моя мама помнит все, что ты когда-либо сказала, – ответила я. – И я вместе с ней, даже несмотря на то, что я там не была.

– Нам с Полом очень нравится имя София, и мы никак не могли назвать ребенка в честь его мамы. Ее зовут Этель.

Я хотела бы продолжать злиться на Хайди, но (первое) она оказалась очень милой и (второе) она помогала мне найти Бяку.

– Я рада, что вы не собираетесь назвать ребенка Линдси, – сказала я. – Я не знаю ни одного человека по имени Линдси, кто бы мне нравился.

Мы еще немного проехали и снова остановились, потому что Хайди надо было отдышаться.

– Пол все время катается на своем велосипеде, – задыхалась Хайди. – Его икры крепкие, как ствол дерева.

– Это хорошо? – спросила я.

– Хорошо, что он сильный, – сказала она. – Еще он хороший мастер. Когда мы заходим к Бернадетт, она всегда просит его помочь ей что-нибудь отремонтировать в доме.

– А почему вы с Полом не живете у Бернадетт? Наверно, ей очень скучно жить совсем одной.

– Ни капельки, – засмеялась Хайди. – У Бернадетт есть кавалер.

– Кава что? – спросила я.

– Парень. Его зовут Харрисон, и он играет на саксофоне в джаз-группе.

– Я не знала, что у старушек могут быть парни, – сказала я.

– Если ты когда-нибудь встретишься с Бернадетт, ни в коем случае не называй ее старушкой! – предупредила Хайди. – Из нее прямо льется энергия. Они с Харрисоном ходят на занятия по бальным танцам.

– Я думала, что она никуда не выходит.

– Да, так и было, но все поменялось после смерти мамы, – объяснила Хайди.

– Как с твоей удачей, – сказала я.

Хайди кивнула.

– Кстати, еще Харрисон учит Берни играть на саксофоне. Вот по чему по чему, но по этому я не скучаю. У нее получается такой звук, как будто где-то умирает лось.

Мы прошли мимо дома, где раньше жила немецкая овчарка. Но окна дома были заколочены и Бяки там не было.

– Может посмотрим у воды? – сказала я. – Когда мы ходим на рыбалку, он любит плавать вместе с нами в лодке.

Мы оставили наши велосипеды на дороге и пошли по грязной дорожке к озеру.

– Подожди, – сказала Хайди. – Давай вместе это скажем.

Она взяла меня за руки, мы закрыли глаза и сказали: «Кем ни найдется – пусть ко мне вернется; светит лучик золотой, освещает путь домой».

Мне кажется, никто не услышал наших просьб, потому что мы все звали и звали, а Бяка так и не пришел.

– Скоро надо будет возвращаться домой, – сказала Хайди. – Твоя мама наверно уже дома. Я оставила записку, что мы вернемся через час.

– Мы можем остаться здесь еще ненадолго? – спросила я. – Пожалуйста.

Хайди пошла по дорожке.

– Я подожду тебя здесь, – сказала она. – Возле велосипедов. Но нам правда надо собираться обратно, твоя мама будет переживать.

Я дошла до берега, где стояли лодки, и закрыла глаза.

– Кем ни найдется – пусть ко мне вернется; светит лучик золотой, освещает путь домой, – шептала я. – Кем ни найдется…

– Аврора! – закричала Хайди. – Быстрее!

Я была уверена по ее голосу, что она что-то нашла. Может отпечаток лапы или красный ошейник Бяки, или может, а вдруг…

– Бяка! – завопила я. – Бяка! – я бросилась бежать и чуть было не сбила Хайди. Она сидела на земле, а из ее туловища торчали две тонкие ровные ноги, словно кукольные.

– Ты нашла его? – закричала я. – Ты нашла Бяку?

– Еще слишком рано, – сказала она, как-то весело скорчив лицо.

– О чем ты? Что рано?

– Ребенок, – сказала она. – Началось.

Глава 17 Больше, чем люлька любит качаться

Я попыталась убедить Хайди, чтобы я поехала домой за помощью или, по крайней мере, вышла на дорогу и поймала кого-нибудь, но она запаниковала.

– Не оставляй меня, – просила она. – Я не справлюсь одна.

Я попыталась помочь ей подняться, но она сказала, что ей очень больно идти. Я заметила, что перед ее платья был мокрым, и я очень испугалась.

– Не переживай, – сказала мне Хайди. – Так и должно быть.

Но мне все равно было страшно.

Так как Хайди все равно не могла двигаться, я помогла ей устроиться как можно удобнее. Я собрала листья и сосновые иголки и сделала из них постель, накрыв ее брезентом с лодки. Потом я сняла свитер и скатала его в рулет. Получилась подушка. Хайди потела и стонала, а иногда боли становились такими сильными, что она кричала.

– Скажи мне, что надо сделать, – сказала я. – Я не знаю, как тебе помочь.

– Никуда не уходи, – молила она.

– Я буду с тобой, – пообещала я.

Я держала ее руку и не отпускала, а когда она кричала, я кричала вместе с ней. Боли стали все чаще и чаще. И вдруг Хайди запрокинула голову назад и начала смешно дышать.

– Готово, готово, готово, Хайди, тсссс, – сказала она. – Готово, готово, готово, Хайди, тсссс.

Я знала, что эти слова говорила ее мама. Потом Хайди начала говорить какие-то абсолютно бессмысленные слова.

– Хайди… Долг… Привет… – стонала она.

– Что? – спросила я.

– Суф… Тсс… Чай…

– Извини, Хайди, – сказала я. – Я не понимаю. Ты хочешь пить? Могу принести тебе воды из озера, но она может быть грязной.

Хайди помотала головой и снова застонала.

– Выхожу… Больше… Скоро вернусь…

И тут я поняла, что она делала. Она говорила слова из списка на дверце шкафа! Хайди знала их наизусть, и я тоже.