Больше, чем игра

— С ума сошел, что ли? — раздраженно и немного испуганно бросила Егору совершенно незнакомая, хотя и похожая чем-то на Лену, девушка. Отдернула руку, сказала резко: — Дурак! — и пошла дальше, звонко выстукивая каблучками по асфальту.

— Извините, я… — запоздало пробормотал смущенный Егор. — Я обознался…

А она даже не обернулась. Цаца.

Егор-гость, жалкий, словно брошенный пес, вернулся во двор, к братьям-близнецам Трубниковым.

— Ну как, догнал? — полюбопытствовал Егор-хозяин у вернувшегося двойника.

— Нет, не догнал, — ответил Егор-гость, отворачиваясь. — Не успел, она уже… ушла. — И добавил с отчаянной решимостью: — Но я должен ее найти!

— Забудь, — посоветовал Егор-хозяин. — Плюнь и разотри. Найди себе нормальную девушку, не параллельную и не перпендикулярную, а простую, милую и глупую. Лично я так и поступлю.

— Я должен ее найти, — упрямо повторил Егор-гость. — Мне нужна она.

— А ты ей еще нужен? — Егор-хозяин повысил голос. Его мужское самолюбие было уязвлено тем, что он только что узнал; он злился. — Открой глаза, дорогой товарищ, — она же просто воспользовалась тобой. Тебя поимела, меня…

— Зачем? — со страдальческой гримасой спросил Егор-гость, глядя в ту сторону, куда ушла Лена. — Зачем ей это было нужно?

— Ты же слышал, что она сказала, — напомнил Егор-хозяин. — Ради своей семьи. Самопожертвование, бл-лин. Я сейчас разрыдаюсь…

— Евгеника, — опять неожиданно вставил Роман.

Егор-гость посмотрел на него с изумлением, он не ожидал услышать такое слово из уст аутиста. Но уж если он знает такие слова…

— При чем здесь евгеника?

— Им нужно заменить один икс на игрек, — непонятно ответил Роман.

— Какой икс? Какой игрек? — Егор-гость с недоумением обернулся к Егору-хозяину. — Ты понимаешь хоть что-нибудь?

Брат Романа только пожал плечами.

— Нужны были трое, — продолжал Роман и прибавил совсем уж непонятное: — Финдеамна.

— Трое? — переспросил брата Егор-хозяин, о чем-то догадавшись. — И ты, брат? Она и тебя трахнула?

— На прошлой неделе, — сказал Роман просто.

— Ха! — Егор-хозяин вдруг отчего-то развеселился. — Слушай, Ромка, это же был, наверное, первый сексуальный опыт в твоей жизни. Ну, и как тебе?

— Мокро, — сказал Роман.

Лена ошибалась. А может быть, просто не знала всех тонкостей, связанных с созданием магических карт и преодолением границ отдельной реальности. Может быть, всеведущий Протей просто не рассказал ей всего, сочтя это излишним. А может быть, и сам Протей вовсе не был таким уж всеведущим. В конце концов, может быть, Егор Трубников оказался способен на нечто, ставшее исключением из общих правил. Егор сумел создать еще один эмберский козырь, не проливая ради этого ничьей крови, — ему вполне достало любви…

Как только оба Егора вернулись домой к хозяину, гость снова испросил себе бумагу, тушь, перо и засел за стол рисовать новую карту.

— Я извиняюсь, — Егор-хозяин понимал, что затрагивает чрезвычайно деликатную тему и потому подъехал с вопросом как бы дурачась, — а кого мы будем приносить в жертву?

— Никого, — отстраненно ответил Егор-гость. Он чувствовал, что приближается к тому самому правильному состоянию. Это было, как сказал бы Ленька, то самое оно.

— Но ведь без этого ничего не получится.

— Получится.

Егор-хозяин кивнул и удалился на кухню, прикрыв за собой дверь комнаты. Стук закрывшейся двери был как сигнал для Егора-гостя; он свернул крышку с пузырька с тушью, омакнул перо и сделал на бумаге первый штришок — еще не вполне уверенно, как бы пробуя и проверяя. Затем сделал еще штрих, и еще, и еще… Каждая черточка — Егор знал это — была верной. Он начал рисовать с глаз — это было странно, раньше он никогда не начинал портреты с глаз, да и в художке не так учили: сначала полагается наметить овал лица, общие очертания, приблизительные пропорции, а уж потом детали: глаза, нос, рот…

К черту! Это не ученический рисунок!

Егор рисовал Лену. Не такой, какой увидел ее впервые — в общаге, в койке у Леньки, нет. Он рисовал Лену такой, какой запомнил ее при их следующей встрече: она сидела на скамейке, склонившись над книгой, он спросил: Давно сидишь? — она посмотрела на него снизу вверх, у нее было такое лицо, такое… Вроде бы ничего особенного, и все же, и все же… Глубокие глаза, длинные пушистые ресницы, темные брови, едва заметно вздернутый носик, пухлые губы, слегка приоткрытые, словно что-то вот-вот должно быть произнесено, четкая линия подбородка и обрамляющие лицо волосы — длинные прямые и светлые, похожие на мягкий лен…

Егор не знал, что водило его рукой, как ему удалось изобразить Лену такой — она смотрела с карты, как живая… Нет, она и была живой, настоящей.

Сколько же прошло времени, пока он рисовал карту? Часа два, по меньшей мере… Егор-хозяин по-прежнему обретался на кухне, он ни разу не заглянул в комнату и вообще старался не шуметь. Когда Егор-гость показался на кухне, потирая покрасневшие от переутомления глаза, Егор-хозяин порывисто поднялся ему навстречу.

— Ну что?

Вместо ответа Егор-гость подал двойнику карту с портретом Лены.