Больше чем любовь

Мой сосед встал. Я не знала, что делать. Какой он высокий: на голову выше меня. А я осталась все такой же коротышкой, как в детстве. Никогда раньше я не принимала подобных предложений от незнакомых мужчин, но он был такой обаятельный и держался так раскованно, что я не могла устоять. (Должна признаться, что мне и не хотелось возражать. Мне льстило внимание такого представительного и красивого мужчины.)

Я не заметила, как мы оказались в баре, с сигаретами в руках (курить я начала года два-три назад). Мне он заказал кофе, а себе – виски с содовой.

– Знаете, а я ведь сегодня не обедал, – проговорил он. – Весь день был на важной конференции и сюда пришел прямо из офиса.

– Так вы, наверное, очень проголодались, – сказала я, вспомнив плотный обед, который Бенсон принесла мне в комнату до моего ухода в театр.

– Не очень. Вот это поможет. – Он засмеялся и допил свое виски. Он взял мою пустую чашку. С обычной наблюдательностью я отметила еще несколько подробностей: он выглядел очень усталым; он был старше, чем мне показалось сначала; у него красивые руки; на мизинце левой руки он носил перстень-печатку и все время поглядывал на продолговатые золотые часы. Должно быть, он немного нервничал. Позже я узнала, что в то время он весь был комок нервов; у него выработалась привычка постоянно смотреть на часы, поскольку в связи со своей работой он вынужден был жить по расписанию. В свою очередь и он внимательно рассматривал меня. Помолчав, он сказал:

– Наверное, вы любите балет, если пришли вот так, совсем одна…

– Почему вы так считаете? – с вызовом спросила я.

– Обычно те, кто приходит в театр от безделья и из-за необходимости соблюсти светские приличия, берут с собой кого-нибудь из друзей и весь спектакль шепчутся. – И он засмеялся.

И я тоже засмеялась.

– Вы правы, я люблю балет. Я уже много раз видела «Лебединое озеро». Этот балет и «Жизель» – мои самые любимые спектакли.

– И мои тоже, – кивнул он.

– К тому же, – добавила я, – я скорее пойду смотреть эти спектакли одна и буду спокойно наслаждаться ими, чем возьму с собой кого-то, кто, как вы говорите, болтает, вертится и мешает слушать.

– Да, таких много, – сказал он.

– Вы и на концерты тоже ходите? – спросила я. Выпустив облачко дыма, он проследил взглядом, как оно поднималось вверх, и кивнул.

– Да, если удается вырваться. Но я – бизнесмен, раб своего времени, и мне редко представляется такая возможность. Когда открывается сезон, я хожу на воскресные концерты – конечно, если бываю в Лондоне.

– И я тоже! Я просто жить не могу без классической музыки!

Он с сомнением посмотрел на меня.

– Так вы из тех достойных уважения любителей музыки, которые готовы часами стоять в очереди за билетами, переминаясь от усталости с ноги на ногу, чтобы только послушать хороший концерт?

– Да, – ответила я.

– Ну, тогда вы заслуживаете моего восхищения и уважения, – сказал он.

– А разве вы не ходите на концерты? Казалось, он немного смутился.

– Хожу, но должен признаться, что у меня всегда есть билет с местом.

– Ну конечно, ведь вы богаты, – усмехнувшись, произнесла я.

Он вздохнул.

– А вы молоды. Я бы не смог простоять на ногах столько времени, хотя, пожалуй, если бы мне не на что было купить билет, я бы все равно постарался послушать одно-два моих любимых произведения.

– Например? – спросила я.

– Девятую симфонию Бетховена, «Героическую» или Второй фортепианный концерт Брамса, – подумав, ответил он.

Я прикусила губу. Он назвал два моих любимых произведения, и я сообщила ему об этом. И еще я сказала, что боготворю Бетховена, но недавно влюбилась в Брамса. Второй фортепианный концерт… Какая страсть, какое великолепие и волшебство! Я почувствовала, что мои слова звучат слишком восторженно. Раньше я никогда и ни с кем не говорила о музыке так свободно и красноречиво, как с этим совершенно чужим для меня человеком.

Он слушал, и казалось, ему было интересно. Мы начали обсуждать достоинства этих двух великих композиторов и упомянутых произведений. Мы увлеклись и даже немного поспорили, но в целом пришли к согласию. Наши вкусы, критические замечания и общее отношение к музыке были удивительно схожи.

Прозвенел звонок. Мой собеседник загасил в пепельнице свою сигарету, и я сделала то же. Когда мы возвращались на свои места, он долго с любопытством смотрел на меня. Да, именно так, в его глазах было любопытство.

– Судя по всему, у нас много общего, – сказал он. – Это очень неожиданно и приятно. Мне просто необходимо знать ваше имя. Могу я просить вас об этом?

– Браун, – ответила я. – Розелинда Браун.

Тут он улыбнулся и посмотрел на мою левую руку. Я со смехом добавила:

– Мисс Браун.

– Очень приятно, мисс Браун, – торжественно проговорил он. – Позвольте представиться! Меня зовут Эш, Ричард Каррингтон-Эш.