Больше чем любовь

Но вдруг я почувствовала, что мне стало тепло и уютно, потому что он сказал:

– Осмелюсь заметить, Розелинда, что вы сегодня очаровательны.

– Спасибо… мне очень приятно, – прошептала я, немного покраснев.

– На самом деле, вы выглядите совсем по-весеннему, – добавил он, улыбаясь, – вот это голубое, то, что на вас повязано… такого цвета бывают эдельвейсы в Альпах. Если бы вы только знали, Розелинда, как красиво бывает весной в горах, где-нибудь в Швейцарии или в Австрии!

Я смотрела на него, и мне было хорошо.

– Должно быть, там чудесно! – промолвила я.

– А вы были когда-нибудь за границей?

– Нет, никогда.

Он вздохнул и постучал зонтом в пол машины.

– Какая жалость! Ведь вы умеете ценить все хорошее, а я как подумаю о тамошних отелях, где полным-полно женщин, которых не интересует окружающая природа… Единственное, что им хочется, так это переходить из бара в бар и пить коктейли… А, да Бог с ними! – Он вдруг замолчал, отвернулся и стал смотреть в окно на проезжающие мимо машины.

Я промолчала. Но мне очень хотелось узнать, имел ли он в виду свою жену, когда говорил о таких женщинах. Неужели она не любила природу? Вдруг я поняла, что отчаянно ей завидую… ей, этой красивой, прекрасно одетой женщине, у которой было право жить и путешествовать рядом с ним…

Ричард опять повернулся ко мне.

– Не понимаю, зачем я взял с собой это? – произнес он с улыбкой, указав на свой зонт. – Настоящий джентльмен из Сити, а? Вот что значит сила привычки! Сегодня утром главный швейцар в моем клубе убедил меня, что обязательно будет дождь.

– Какая разница, пойдет дождь или нет? – заметила я.

– Да, действительно, для Альберт-холла никакой разницы не будет, – улыбнулся он мне в ответ и добавил: – А что вы обычно делаете по выходным?

– Да много всего, – неопределенно ответила я. – У Диксон-Роддов есть загородный дом у реки, так что иногда я езжу с ними. Но чаще всего я остаюсь одна на Уимпл-стрит.

– И вам нравится быть одной?

– Честно говоря, нет, – призналась я, – но иногда это гораздо лучше, чем делать то, чего не хочется.

– Например?

– Ну, например, разговаривать с теми людьми, которые вам совсем неинтересны, или бегать куда-нибудь, притворяться страшно общительной, когда хочется побыть одной. А еще я часто хожу на концерты, и хотя хорошо, когда кто-то рядом, но я не думаю, что так уж плохо послушать музыку и в одиночестве.

– Да, вы правы, – сказал Ричард. – Я вас понимаю. Я тоже предпочитаю одиночество, нежели общение с людьми, когда у меня нет к тому ни малейшего желания. Но мне кажется, вы еще слишком молоды для таких воззрений. Большинство девушек вашего возраста ищут развлечений, не так ли?

– Я думаю, и мне хочется того же, только у всех свои представления о развлечениях, – засмеялась я.

И он засмеялся вместе со мной.

– Все правильно. Ведь вы необыкновенный человек, Розелинда. Когда я впервые увидел вас, то сразу понял это.

Не знаю, что он имел в виду, говоря, что я «необыкновенный человек», но в его устах это звучало похвалой, поэтому мне было очень приятно, и ощущение счастья и восторга стало еще сильнее.

И вот мы в «Ла-Конкордия». Ресторанчик действительно был маленьким, и в нем было очень мило: побеленные стены были украшены чеканкой и красочными фресками с видами Испании. Было так приятно оказаться в тепле и уюте после пронизывающего мартовского ветра.

Ричард заказал столик в своеобразной нише, так что мы могли разговаривать, не пытаясь перекрыть шум голосов и позвякивание посуды, которые являются обычными атрибутами ресторанов. Казалось, Ричарда и здесь хорошо знают. Как мне позже стало известно, он всегда все делал хорошо. Вино уже было заказано и охлаждалось в ведерке. Мы ели восхитительные закуски, и суп, и особое французское блюдо – жареную рыбу, смешанную с рисом, а на сладкое – что-то очень вкусное, напоминающее нугу с орехами и фруктами.

Мне нравились все эти изысканные блюда, но я была слишком поглощена моим спутником. Ричард рассказывал мне об Испании, где он часто бывал: в Малаге и на деловых конференциях в Мадриде… а также путешествовал по андалузскому побережью. Он так живо описывал свои путешествия, что я почти видела выжженное солнцем небо и раскаленные каменистые горы, переливающуюся поверхность моря, оливы, темные узловатые пробковые деревья, пламенеющие красные маки и множество разновидностей диких ирисов, расцветающих по весне. Я слышала звуки гитар и печальные песни, которые протяжно пели испанцы. Видела серых мохнатых осликов, нагруженных большими корзинами с апельсинами, упорно взбиравшихся по каменистым тропам в гору. За те несколько мгновений, что он рассказывал, я очутилась вдруг в Испании, и когда он замолчал, я почувствовала, что у меня от восторга расширились и заблестели глаза, и я сказала:

– Как хорошо побывать в таких местах и все это увидеть! Какой же вы счастливый!

– Но мне всегда не хватало человека, который сумел бы разделить со мной все это, – заметил Ричард.

Он неожиданно замолчал, он потом подозвал официанта и попросил счет.