Больше, чем любовница

– Я пришел сюда, чтобы моя любовница меня развлекала. Так как же, Джейн, ты собираешься меня развлекать?

Словно и не было чудесной недели. Если бы не эта неделя, она, наверное, не нашла бы в словах герцога ничего оскорбительного. Но он не должен догадаться, что она чувствует себя оскорбленной. Просто нужно забыть эту неделю. Забыть, и все.

– Кстати, у тебя не мигрень? – спросил он с ироничной ухмылкой. – Может, месячные?

Джейн ждала месячных на днях и в связи с этим немного нервничала. Но раньше времени не стоило волноваться. Она с самого начала знала о возможных последствиях. В контракте даже имелся соответствующий пункт: герцог обязан был позаботиться о детях, если они появятся вследствие их связи.

– Может, я тебе сегодня противен? – проговорил он на хмурившись. – Может быть, ты собираешься воспользоваться своим правом послать меня к черту?

– Нет, не собираюсь. – Джейн пристально посмотрела на герцога. – Я с удовольствием стану развлекать вас, ваша светлость. Я весь день думала, чем бы вас развлечь. О чем же еще я могла думать и мечтать, пока вас не было?

Трешем шагнул к кровати.

– Как приятно обнаружить, что ты не растеряла бойкости, Джейн. Я не получу удовольствия, если ты будешь лежать вялая и безразличная. Итак, что же ты для меня придумала? Как намерена меня ублажать?

За неделю Джейн многому научилась. Прежде всего – не стесняться, не стыдиться своей чувственности. И сейчас для нее было очевидно: герцог действительно ждал, что она будет ублажать его. Он по-прежнему стоял у кровати. Стоял, широко расставив ноги и заложив руки за спину.

Джейн поняла, что медлить больше нельзя, и принялась раздеваться. Раздевшись, она аккуратно сложила все вещи и, повернувшись спиной к герцогу, положила их на стул. Затем подняла руки, вытащила шпильки из прически, и золотистые волосы рассыпались по ее плечам и груди.

Джейн улыбалась. Ей казалось, что только так можно избавить герцога от смущения. Она полагала, что он грубит и пытается ее унизить лишь потому, что стыдится своей вчерашней откровенности.

Герцог так и не снял свой длинный черный плащ. Однако он был до крайности возбужден – Джейн чувствовала это. Она подошла к нему вплотную, расстегнула пуговицы у ворота плаща, и плащ, соскользнув с плеч герцога, упал на пол.

Раздевая Трешема, Джейн вдруг почувствовала, что это очень возбуждает – она стояла обнаженная перед одетым мужчиной.

– Присядьте, – сказала она, указывая на кровать. Герцог взглянул на нее с удивлением, но все же сел. Затем, опираясь на локти, откинулся на спину.

– Ты очень быстро усваиваешь уроки, – проговорил он, наблюдая, как она расстегивает его панталоны. – Так как же ты намерена меня ублажать? Языком и губами? Кажется, этому я тебя еще не учил.

Джейн поняла, что герцог имел в виду, но сейчас у нее на уме было совсем другое. Расстегнув последнюю пуговицу на панталонах, она принялась поглаживать пальцами отвердевшую мужскую плоть. Затем, забравшись на кровать и встав на колени, раздвинула ноги и опустилась на бедра герцога – так, чтобы он вошел в нее. Положив руки ему на плечи, она выгнула спину и заглянула в его темные глаза.

– Хорошо, Джейн, замечательно… – пробормотал Трешем, и Джейн почувствовала резкий запах спиртного.

Однако он по-прежнему был неподвижен, и это совершенно не походило на их обычные любовные игры – ведь прежде, даже лежа на спине, он двигался вместе с ней, вернее, они двигались в одном ритме.

Джейн с трудом удержалась от стона. Она все больше возбуждалась, и сейчас ей хотелось только одного – хотелось ощутить его отклик и почувствовать его страсть. Но герцог ни разу даже не шевельнулся. «Он наказывает себя и меня заодно, – подумала Джейн. – Наказывает за вчерашнюю откровенность, которую, наверное, считает слабостью».

По-прежнему стоя на коленях, Джейн чуть приподнималась и скова опускалась. Делая то, что обычно делал он, он раз за разом вбирала в себя возбужденную мужскую плоть. Наконец, не выдержав, она еще больше выгнула спину и, запрокинув голову, со стоком закрыла глаза.

Джейн хотелось, чтобы Джоселин почувствовал, что он е небезразличен, что она нуждается в нем. И почему-то ей казалось, что и он в ней нуждается, хотя, возможно, не осознает этого.

Джейн не знала, как долго это продолжалось – как долго он оставался безответен, но чувствовала, что желание становится все острее, превращается в подобие боли, становится неотличимым от боли. И наконец…

Неожиданно его ладони легли ей на бедра и с силой сжали их. Джейн тихонько застонала, почувствовав, как он ре привлек ее к себе. Затем услышала свой крик, но казалось, это кричала не она, а какая-то другая женщина, кричала где-то вдалеке. Наконец он застонал, и Джейн почувствовала, как в нее изливается его горячее семя.

О благословенный миг… Теперь он наконец-то утешится. Теперь они будут лежать вместе, в объятиях друг друга, А потом будут говорить, и она сумеет превратить мрачного герцога Трешема в прежнего Джоселина.

И завтра расскажет ему обо всем, поделится с ним своей ужасной тайной.