Больше, чем любовница

Джейн насторожилась. Дама была молода и весьма модно одета, однако ее наряд, по мнению девушки, не свидетельствовал о хорошем вкусе. Джейн впервые видела эту леди, но тотчас же поняла, что поступила очень опрометчиво, решив остаться на три недели в Дадли-Хаусе. Если бы о приходе посетительницы было объявлено, Джейн нашла бы способ незаметно ускользнуть из библиотеки. Но сейчас ей оставалось лишь затаиться за шторой и терпеливо ждать…

– Кажется, я дал указание слугам никого ко мне не впускать, – пробурчал герцог.

Однако посетительницу не смутила столь вопиющая грубость.

– Трешем, ты жив?! – воскликнула она, подходя к герцогу. – Я должна была удостовериться!.. Если бы ты знал, как я страдала, ты бы ни за что не решился на это! Хейуорд отправился заседать в парламент с самого утра. Ужасная бестактность с его стороны – ведь он знает, как у меня расшатаны нервы. Клянусь, я сегодня всю ночь глаз не сомкнула. Должна признать, что лорд Оливер поступил непорядочно. Он не должен был стрелять в такой момент. И вообще ему не стоило вызывать тебя на дуэль. Если леди Оливер была настолько неосмотрительна, что позволила мужу узнать о ваших с ней отношениях, а лорд Оливер оказался настолько глуп, что выставил свои рога на всеобщее обозрение, выбрав местом дуэли именно Гайд-парк, то, конечно же, пулю заслужил он, а не ты. Говорят, ты стрелял в воздух, и это, безусловно, говорит в твою пользу. Ты остался истинным джентльменом. Хотя… Ради того, чтобы убить такую крысу, как Оливер, мог бы и поступиться принципами. Но тогда тебе бы пришлось бежать во Францию, а Хейуорд… Представь, какая наглость! Хейуорд заявил, что не стал бы возить меня в Париж ради свиданий с тобой. А ведь всем известно, что Париж – замечательный город. Иногда я спрашиваю себя: зачем я вообще вышла за него замуж?

В течение всего этого монолога герцог Трешем держался за голову. Дождавшись, когда молодая леди умолкла, чтобы перевести дух, он сказал:

– Ангелина, ты вышла за него замуж потому, что он тебе нравился. К тому же Хейуорд граф и богат почти так же, как я. Но главное – он тебе нравился.

– Да, конечно, – с улыбкой кивнула женщина, и Джейн вдруг поняла, что она очень даже мила, несмотря на значительное сходство с герцогом. – Трешем, как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно. Правда, нога побаливает и ужасно разболелась голова. А в остальном я в полном порядке. Спасибо за заботу, Ангелина. Присядь, пожалуйста.

Последняя фраза была произнесена с явным сарказмом, поскольку посетительница, не дожидаясь приглашения, давно уже устроилась в кресле у шезлонга.

– Когда я буду уходить, – заявила она, – я распоряжусь, чтобы к тебе никого не пускали, кроме членов семьи. С твоей головной болью не стоит принимать назойливых гостей, болтающих всякие глупости.

Герцог промычал что-то невразумительное. И вдруг поднес к глазам лорнет и досадливо поморщился:

– Этот отвратительный чепец… Почему такой мерзкий горчично-желтый цвет? А эти ленты поросячьего розового? Если ты намерена надеть это к леди Венети, я должен сразу заявить, что на меня в качестве сопровождающего можешь не рассчитывать.

Однако гостья продолжала говорить как ни в чем не бывало. Очевидно, ее совершенно не интересовало, что думает герцог о ее шляпке.

– Хейуорд говорит, что лорд Оливер на каждом углу клевещет о том, что не получил сатисфакции, поскольку ты не попытался его убить. Ты можешь представить подобный идиотизм? И братья леди Оливер тоже жаждут мести, а ты знаешь, что они собой представляют. Они говорят – хотя никто из них не присутствовал на дуэли, – что ты поступил бесчестно. Но если кто-то из них бросит тебе вызов, ты просто не должен его принимать. Трешем, подумай обо мне, о моем самочувствии, о моих расшатанных нервах.

– В настоящий момент, Ангелина, я способен думать лишь об одном – о своем собственном самочувствии.

– Ну что ж, пусть тебя потешит то, что ты стал главным предметом сплетен. В городе только о тебе и говорят. Какой жест! Вернуться домой верхом, будучи раненным в ногу! Жаль, что я не видела этот подвиг. По крайней мере своим поступком ты отвлек внимание общества от этого нудного Хэйлшема с его корнуоллской историей. Скажи, а это правда, что вмешалась какая-то нищенка, завопившая в самый неподходящий момент?

– Я не стал бы называть ее нищенкой, – пробормотал Трешем. – Кстати, она здесь. Прячется за шторой. Мисс Джейн Инглби.

Леди Хейуорд повернулась к окну и замерла в изумлении. Она лишь сейчас заметила Джейн. И дело вовсе не в том, что девушка пыталась спрятаться за шторой. Просто Джейн, одевшись как служанка, стала почти невидимой для господ.

– Так это вы?.. – произнесла леди Хейуорд с совершенно неподражаемым высокомерием; в эти мгновения они с братом были похожи как две капли воды. – Так что вы здесь делаете? – Неожиданно повернувшись к брату, она спросила:

– Ты ее высек, Трешем?

– Джейн Инглби – моя сиделка, – ответил герцог. – Кстати, она предпочитает, чтобы ее называли мисс Инглби.