Больше, чем мы можем сказать (ЛП)

часто играю в эту игру, потому что она была разработана соперником папиной компании, но не стала пренебрегать приглашением. Этого никогда не случалось раньше. Обычно

парни отписываются, чтобы поиграть с кем-то еще.

Я снова пожимаю плечами и достаю сливки из холодильника.

– Не помню. Я читала.

– Я уже говорила тебе раньше, что мне не нравится, что ты пьешь кофе, Эмма.

А я и раньше ее игнорировала. Я кладу четверть кружки сахара.

– Прости, что?

Она поджимает губы.

– Я знаю, что твой отец не ложится до самого утра, но ему не нужно быть на

занятиях в семь тридцать утра.

– Это потому, что ему повезло.

– Это потому, что он взрослый. – Она делает паузу. – Или, по крайней мере, делает

вид...

– Мама. – Я резко смотрю на нее. Она знает, что я не люблю ее нападки.

– Я знаю, что ты любишь компьютеры и игры, но надеюсь, ты понимаешь, какая

конкуренция...

– Потому что ты сразу скользнула в медицину? – Я отпиваю глоток своего кофе и

направляюсь к лестнице. – Я и забыла, как легко тебе удалось поступить в Колумбийский

университет.

– Эмма. Эмма, вернись.

Я уже на полпути вверх по лестнице.

– Мне нужно в душ.

Я радуюсь душу и шуму воды в поддоне. Я делаю воду настолько горячей, насколько могу вытерпеть, и встаю под струи. Вода обжигает голову.

«Не заставляй меня найти тебя, сука».

Мои глаза горят, и я подставляю лицо под струи воды. Ненавижу таких людей, как

он. Ненавижу.

У папы есть сотрудница, которой приходится гораздо хуже. Смертельные угрозы.

Угрозы изнасилования. Это широко распространено в этой индустрии. Мне нужно

научиться справляться с этим сейчас, если я хочу построить на этом карьеру.

И все же. Слова глубоко засели у меня в сознании, постоянный голос тревоги. «Не

заставляй меня найти тебя».

Я напоминаю себе, что ему, скорей всего, тринадцать лет и скучно.

Дверной замок щелкает.

– Эмма. Я хочу с тобой поговорить...

– Мама! Господи, я же в душе!

– Ты же знаешь, что есть занавеска. И я твоя мать. И врач. Я видела...

– Мама!

– Эмма. – Ее голос звучит ближе. – Я вовсе не против компьютеров и

программирования. Надеюсь, ты это знаешь. Но я беспокоюсь, что привычки твоего отца

могли дать тебе неправильное представление...

– Мам. – Я прикрываю лицо занавеской и смотрю на нее. Она сидит на крышке

унитаза. Пар от душа уже впитался в пряди ее челки. – Папа работает не меньше тебя. Я

знаю, что это не только развлечение и игры.

– Я просто хочу быть уверена, что ты осознаешь, что творческим людям

приходится тяжелее. Мы вели бы тот же разговор, если бы ты захотела стать художницей...

или писательницей... или актрисой... – Ее голос обрывается и, кажется, она недовольна ни

одной из названных профессий.

Шампунь попадает мне в глаза и снова ныряю в душ.

– Вау, спасибо за разговор о том, чтобы следовать своим мечтам.

– Мечты не оплатят ипотеку, Эмма. Я просто хочу убедиться, что ты думаешь

объективно. Ты в предвыпускном классе старшей школы.

– Мама, я вполне уверена, что знания по программированию помогут мне найти

работу.

– Я знаю это. Но игры до двух часов ночи и зомбированное состояние в течение дня

– нет.

На это мне ответить нечего. Она заставляет меня чувствовать себя такой

неудачницей.

В сочетании с сообщением, которое я получила сегодня утром, жжение в моих

глазах возвращается.

– Ты сделала уроки? – спрашивает она.

– Конечно. – Мой голос почти срывается, и я надеюсь, что шума воды достаточно, чтобы заглушить это.

– Эмма? – Кажется, мама удивлена. – Ты чем-то расстроена?

– Я в порядке.

Она пытается отодвинуть занавеску в сторону.

Я хватаю ее и задергиваю.

– Мама! Ты издеваешься?

– Я просто хотела убедиться...

– Ты можешь выйти отсюда? Мне нужно подготовиться к школе.

Долгий момент она ничего не отвечает.

В течение этого момента я думаю обо всех тех вещах, которые хочу ей высказать.

Ты знаешь, что я написала свою собственную игру? Я полностью ее создала. И

люди действительно в нее играют. Сотни людей. Я это сделала. Я ЭТО СДЕЛАЛА.

Я в ужасе от того, что она посчитает это пустой тратой времени.

А затем заставит удалить ее, чтобы я могла сосредоточиться на чем-нибудь «более

продуктивном».

– Эмма, – зовет она тихо.

Я смахиваю воду с лица.

– Мам, все в порядке. Я в порядке. Иди на работу. Я уверена, тебя ждут пациенты.

Я задерживаю дыхание, и в этот момент разрываюсь между надеждой, что она

останется и надеждой, что она уйдет.

Не знаю почему. Это нелепо. Она презирает все, что мне дорого.

Затем дверь щелкает, и это не имеет значения. Она сделала именно то, о чем я

просила.

* * *

– Почему они не продают кофе на ланч? – произносит Кейт.

Она так же расплачивается за наши игры до двух ночи. Мы почти что

распластались на обеденном столе. Даже ее макияж кажется тусклым этим утром: блестящая подводка для глаз почти такая же смелая, как и она сама.

– Потому что они садисты. – Я накалываю кусок пиццы на своем подносе. –

Хочешь промотать следующую пару и пойти в Dunkin` Donuts?