Больше, чем портрет (ЛП)

— А что будет с нами, когда ты снова вернешься туда? — Он указал пальцем в сторону картинной рамы, за которой по-прежнему находился реальный мир. — Как мы можем быть вместе? Хочешь сказать, что ты будешь поглаживать мой портрет и рассказывать, как соскучилась? А я в это время буду всем своим существом безнадежно тянуться к тебе, но при этом также оставаться на холсте? Как нам быть тогда, Гермиона?

Она пожала плечами, не сводя с него пристального взгляда.

— Я не знаю. Я знаю лишь то, что больше не буду отрицать того, что ты стал для меня больше, чем просто другом. Я не буду лгать ни тебе, ни самой себе.

— Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? — спросил он с сомнением в голосе.

Она сделала шаг навстречу к нему.

— Я говорю, что думаю о тебе постоянно и не могу остановиться. Я хочу быть с тобой. Я… хочу… тебя.

Встретив ее взгляд, Северус почувствовал, как глухая стена обороны, что он воздвиг вокруг себя, рушится. В конце концов, что плохого в том, чтобы признаться ей в своих чувствах и получить хоть малую толику тепла, прежде чем они найдут способ вернуть Гермиону в ее реальность? Ничего.

— Мерлин, я тоже хочу тебя, — пробормотал он и, заключив ее в горячие объятия, притянул к себе.

Его губы накрыли ее, и он замер, думая, что умер во второй раз, почувствовав чудесный вкус ее поцелуя. От ощущения ее дрожащего тела в его объятиях у него голова пошла кругом. Он погрузил пальцы в копну ее локонов, поглаживая затылок и углубляя поцелуй. Она последовала его примеру и, зарывшись пальцами в черных как смоль прядях, притягивала его все ближе и ближе, стараясь стать с ним одним целым. Весь спектр эмоций и чувств, которые ему так долго приходилось в себе подавлять, лавиной обрушился на него, захватив его сознание в водоворот любви и желания, всепоглощающей страсти и восхищения. Со всей чувственностью, на какую только была способна, Гермиона отвечала на его поцелуй, и это было сродни раю.

И вдруг он понял…

Причина, по которой он смог втащить ее внутрь картины, была до смешного очевидна и настолько проста, что он ни разу не подумал в этом направлении. Он медленно отстранился от ее манящих губ и печально улыбнулся. Внезапно он почувствовал себя опустошенным. Только что они, казалось, вновь обрели друг друга, а сейчас ему придется отправить ее обратно. Справедливости не было ни в его никчемной жизни, ни после смерти.

========== Глава 10 ==========

— В чем дело? — спросила Гермиона и посмотрела на Северуса.

Он так и не выпустил ее из объятий и теперь мрачно взирал на нее сверху вниз. Решение ее проблемы с возвращением в реальный мир было таким простым и лежало на поверхности. Поцеловав ее, он испытал такие сильные эмоции, каких не испытывал уже долгое время, и в этот момент понял, что ему нужно делать.

— Я буду по тебе скучать, Гермиона, — глухо проговорил он, взяв ее за руку, и медленно повел к краю холста.

— Что ж, — ответила Гермиона, — думаю, у нас еще есть немного времени.

Он кивнул, рассеянно глядя куда-то вдаль, когда они подошли к границе между миром реальным и нарисованным. Гермиона покорно следовала за ним и, казалось, совершенно не замечала, куда они идут. Возможно, это было к лучшему.

Когда до края холста оставалось всего каких-то несколько футов, Северус развернулся и рывком потянул ее на себя.

— Ты очень дорога мне, — сказал он, глядя ей в глаза и надеясь, что она поймет его. — Всегда помни об этом.

Он наклонил голову и вновь припал к ее губам в горячем поцелуе, чувствуя, как страсть заполняет его сознание. Он тонул в водовороте чувств, что грозились поглотить его без остатка, но все это длилось недолго. Не разрывая поцелуй, он зажмурился, покрепче ухватил ее за руки и изо всех сил оттолкнул к краю холста. Не удержав равновесие, она упала на спину, и он со странной смесью восторга и тоски смотрел, как перелетев через картинную раму, она оказалась снаружи, в той реальности, где ему не было места.

Растянувшись на полу перед картиной, Гермиона подняла голову и недоуменно посмотрела на Северуса. Ей потребовалась целая минута, чтобы до конца осознать, что произошло. Вскочив на ноги, она подошла к картине.

— Как ты это сделал? — спросила она, с подозрением глядя на него.

Он попытался изобразить на лице подобие улыбки, чтобы не показывать, насколько сильно расстроил его ее уход, но осознавал, что попытка не удалась.

— Виной всему были мои эмоции, Гермиона. В тот момент, когда мне удалось затянуть тебя в картину, я испытывал сильный гнев. А сейчас я чувствую к тебе… симпатию, привязанность, и именно эти чувства освободили тебя из заточения.

Понимание отразилось на ее лице.

— Так значит, твои эмоции дали тебе силы переместить меня из одного мира в другой?

Он кивнул.

— Но…

— То, что я сделал, было единственно правильным решением, теперь я это понимаю.

— Северус…

— Я должен идти…

— Что нам теперь делать?

Он смотрел на нее долгим пристальным взглядом и наконец сказал:

— Мы будем жить как прежде. Все было прекрасно, но теперь закончилось.

Он отвернулся и направился к краю холста, собираясь скрыться за картинной рамой.

— Подожди, — окликнула его Гермиона.