Больше, чем портрет (ЛП)

Он прижал ее к груди, несколько удивившись ее реакции. Она знала его настоящего и все равно хотела быть с ним. Это не сразу уложилось в его голове. Он поднялся и помог подняться Гермионе.

— Ты, правда, согласна выйти за меня замуж? — пытаясь скрыть удивление в голосе, спросил он.

Гермиона отрывисто кивнула.

— И даже несмотря на то, что я, по твоим словам, неисправим?

Гермиона широко улыбнулась, и Северусу в этот момент показалось, что его сердце выпрыгнет из груди от радости.

— Именно потому, что ты неисправим. Я бы ни за что не хотела, чтобы ты стал другим.

***

Гермиону разбудил яркий солнечный свет, проникающий в комнату через незанавешенное окно. Она несколько раз моргнула и отвернулась. С этого ракурса вид был определенно лучше. Рядом с ней мирно спал ее муж, с которым они жили вот уже два месяца. У нее тут же возникло желание провести ладонью по его лицу, но будить его она не хотела.

Гермиона, наконец, осознала, что еще никогда в жизни не была так счастлива. Казалось, что и Северус был того же мнения. В первое время ей было удивительно видеть его улыбку, предназначенную только для нее. Конечно, не обошлось и без некоторых разногласий, что могли подтвердить их соседи, но в целом они были счастливы.

Не в силах сдержать свой порыв, она протянула руку и погладила его по щеке, убирая прядь волос, упавшую во сне ему на лицо. Он медленно открыл глаза.

— Я вижу, ты наконец проснулась, — проговорил он хриплым голосом.

Гермиона покачала головой.

— А я думала, что проснулась раньше тебя.

— Я ждал, чтобы позвать тебя на утреннюю прогулку, прежде чем придет время открывать лавку.

— Прогулка? Звучит неплохо. Но я подумала, что мы могли бы заняться чем-то более… интересным.

Ее глаза озорно блеснули, и Северус, приподнявшись на локте, спросил:

— Что ты имеешь в виду?

— Ну… — протянула она, водя указательным пальцем по его обнаженной груди. — Вчера ты говорил, что хотел бы на целый день забыть обо всем на свете и не вылезать из постели.

Северус поморщился и серьезным взглядом посмотрел на нее.

— Сегодня суббота. Мы потеряем большую прибыль, если не откроем лавку.

Она коварно улыбнулась, и ее рука уже более уверенно отправилась в путешествие по его телу.

— Да, правильно. Но ты только подумай, чем мы могли бы заняться здесь, если бы посвятили себе… всего лишь… один… день.

Последние слова ее перемежались с поцелуями в грудь и живот, отчего глаза Северуса затуманились от разлившегося по телу желания.

— Что ты задумала, ведьма? — спросил он.

Ее рука скользнула ниже, заставив его тело задрожать от предвкушения. Он подтянул ее выше, крепко удерживая, и поцеловал.

— От такого предложения я отказаться не могу.

Он резко опрокинул ее на подушки, не разрывая поцелуй. Длинные пальцы принялись блуждать по телу, даря ласку и обещая наслаждение. Когда он углубил поцелуй, все связные мысли из головы Гермионы испарились. На мгновение отстранившись, Гермиона шепнула ему на ухо:

— Я знала, что ты правильно все поймешь.

Вместо ответа послышалось невнятное рычание, прежде чем он снова завладел ее губами, не прекращая ласкать ее тело ни на минуту.

========== Эпилог ==========

Комментарий к Эпилог

Северус и Гермиона прожили вместе долгую и счастливую жизнь. У них родилась дочь, Аннализа, которую оба очень баловали. Когда она выросла, то стала полноправной хозяйкой лавки зелий, а вскоре и директрисой Хогвартса, совсем как ее родители.

Аннализа вошла в кабинет и остановилась у своего стола. Взгляд ее был прикован к большому портрету, который висел на стене позади директорского кресла. Она неспешно подошла к портрету и улыбнулась, ожидая, когда двое волшебников, изображенные на нем, обратят на нее внимание.

— Мама, папа… Надеюсь, вы довольны вашим портретом.

Несколько секунд Северус оглядывался вокруг, пока взгляд его не остановился на Гермионе, которая была рядом с ним, там, где и должна быть. Они были неразлучны уже больше ста лет. Она не отходила от него ни на шаг, когда он умирал, и последовала за ним спустя немного времени, не желая надолго оставаться без него. Его оценивающий взгляд прошелся по ней, подметив юный облик, и он удовлетворенно кивнул.

— Все прекрасно, Аннализа. Твоя мать выглядит божественно.

Гермиона, в свою очередь, рассматривала Северуса.

— Как и твой отец.

Она улыбнулась, и он почувствовал, как его нарисованное сердце затрепетало. Сейчас он был уверен в том, что никакие чары не заточили его душу в портрете. Его душа отправились в мир иной, и он предполагал, что она встретила там душу Гермионы, когда пришло и ее время. Тем не менее, он не мог не предвкушать все те годы, которые им предстояло провести в качестве портретов. Не только его душа встретила свою вторую половину, чтобы провести с ней вечность, но и он сам.

Аннализа улыбнулась снова.

— Я рада, что вы оба по-прежнему счастливы. Это… это замечательно видеть вас обоих снова вместе.

Она тихо всхлипнула и украдкой вытерла слезу. Северус прищурился и спросил:

— Ты ведь понимаешь, что для того, чтобы видеться с нами, тебе вовсе необязательно было становиться директором?

Аннализа рассмеялась.