Больше чем смерть: Сад времени. Неадертальская планета. На белой полосе

VIII. Распад

То оказалась удивительно обаятельная женщина. Буш мог дать ей не больше двадцати пяти. Светились ясные серые глаза, волосы цвета полуночи спускались волной к плечам. Но особенно их поразила исходившая от нее энергия и властность.

Она, улыбаясь, взяла Буша за руку:

— Мы очень давно знакомы, Эдди Буш! Меня зовут Вигелия Сэй. Только однажды, перед рождением Нормана Силверстона, нам дозволено Главенствующим Союзом говорить с тобой и твоими друзьями.

Говорила она по-английски, хотя понимать ее было сложновато из-за непривычной интонации во фразах.

Буш все-таки не удержался и спросил еще раз:

— Почему же вы позволили Силверстону вот так погибнуть? Ведь вы должны были знать об убийце?

— Мы считаем иначе, мой друг. Кроме человеческого промысла существует и судьба.

— Но ведь его присутствие так необходимо…

— Теперь вы четверо — носители его идей. Сказать ли вам о том, что произошло в вашем «будущем» (от этого вы, боюсь, не совсем еще отвыкли)? Вы возвратились в две тысячи девяносто третий, опять же по-вашему — у нас другой календарь, — и провозгласили рождение Силверстона. Все в трауре. Вы помогли бежать Уинлоку, захватили радиотрансляционную станцию и заявили об истине на весь мир. Вспыхнула революция…

Вмешательство разъяренного Хауэса оборвало ее на полуслове:

— И вы можете рассуждать так, когда Гризли, можно сказать, с вашего согласия…

Он тоже не договорил. На лице его вдруг явилось выражение замешательства; Вигелия простерла к нему руку и ясно произнесла несколько слов.

— Что это было? — осведомился Буш.

— Всего лишь специальная фраза-заклинание, как назовут ее через несколько веков после вас. Под ее воздействием разгоряченный мозг Дэвида Хауэса несколько минут побудет в покое, хотя ему это покажется мгновением.

Она с дружеской улыбкой обернулась к Борроу и Энн, представившись им. А между тем декорации вокруг менялись: Странники из прошлого окружили их, готовясь, видимо, наблюдать рождение Силверстона.

Буш немного отошел в сторону от всей компании: он почувствовал, что ему необходимо подумать в одиночестве.

Вскоре Энн позвала его, и он снова присоединился к группе. Энн и Борроу смотрели уже куда веселее — видно, беседа с Вигелией подбодрила их. Даже успевший прийти в себя Хауэс уже не хмурился.

— Вигелия просто чудо! — заявила Энн Бушу вполголоса. — Представляешь, она специально несколько лет училась разговаривать задом наперед, чтобы мы ее поняли! Уж теперь-то я верю каждому слову профессора!

Буш еще раньше заметил, что толпа теней из прошлого успела раствориться в сумеречном воздухе. Теперь же материализовались четверо из них, уже неся похоронные носилки с телом Силверстона. Они застыли, ожидая приказаний Вигелии.

— Вы совершили еще одно Странствие после возвращения в две тысячи девяносто третий год, — сказала она Бушу. — Ох нет, простите, не так — мне еще сложно подстраиваться под ваше видение вещей. Итак, вам осталось совершить еще одно Странствие, прежде чем вы вернетесь в свой две тысячи девяносто третий год. Потому что рождение и смерть в нашем понимании значат для вас совершенно другое. Мы бы хотели, чтобы вы присоединились к нам и наблюдали за рождением тела профессора Силверстона. Это то, что у вас называется похоронами, — для нас же это торжественное и радостное событие. И попутно я постараюсь разрешить все ваши сомнения.

— Мы с радостью последуем за вами, — ответил за всех Буш.

— Вы поведете нас в свой мир — в прошлое? — спросил, Борроу.

Она покачала головой:

— Боюсь, это невозможно — по разным причинам. Но мы выбрали более подходящее место для рождения Силверстона.

Они достали было свои ампулы, но Вигелия знаком показала, что в этом нет необходимости. Видимо, в ее время Теория Уинлока была вытеснена другой, более эффективной.

Вигелия повела ладонью перед их глазами, снова произнеся загадочную фразу. И они привычно отправились в Странствие, ведомые ее волей, стремясь к точке, которую они недавно еще считали началом мира.

Более того, они могли теперь переговариваться — если не словами, то в мыслях. Точнее, они Странствовали в обличье мыслей, обретая форму того, о чем они в данный момент думали.

— Сознания всех людей сообщаются, — донеслась до них мысль Вигелии, словно розовый куст, раскрывающий бутоны им навстречу. — Было время, когда все представители рода человеческого общались между собою именно так, как мы с вами делаем это сейчас. Но к началу наших дней — то есть в мое время, которое всего лишь на несколько десятилетий отстоит от вашего, — человечество уже миновало свой истинный золотой век и теперь клонится к закату.

Мысли Энн ворвались бойким топотком каблуков по зеркальному полу танцевального зала:

— Вигелия, ты — часть истины, которую Силверстон успел обрисовать нам лишь в общих чертах! — Но за каблучками оставались следы: восхищение младшей подругой и, может быть, потаенная зависть: И меня не задевают даже твои особые отношения с Эдди.

Ей ответила мысль Вигелии — хоровод задорных искрящихся снежинок: