Больше, чем страх

Сама Моник сегодня уже успела побывать на базе. Она провела там целый час, поэтому прекрасно знала, что на ней творится. Несмотря на то что доставленному в центр доктору угрожали смертью в том случае, если он не будет работать на коммунистов, он отказался от сотрудничества. Тогда ему пригрозили, что подвергнут истязаниям Бафф. На эту мысль Вилламантеса натолкнула Моник, которая знала, с какой трепетной любовью относится к дочери отец. Пожертвовать Бафф доктор Баффингтон не мог, поэтому он согласился работать в специально созданной для него лаборатории. О том, что он быстро сумел получить то, что от него требовал Вилламантес, наглядно свидетельствовала гибель Амадора.

Член подпольной группы проник в квартиру Амадора, оглушил его, а когда тот упал, вылил на ковер возле его лица ядовитую жидкость и незаметно сбежал. С одной стороны, это была грубая работа, а с другой — они поступили достаточно хитроумно: убийца благополучно скрылся с места преступления, капитан Эмилио прибыл на квартиру убитого, чтобы убедиться, действительно ли Амадор мертв, получил медицинское заключение, которое затем должен был передать курьеру, то есть Моник. Смерть Амадора подтверждала, что доктор не обманул Вилламантеса, он создал заново свой смертельный препарат, от которого очень быстро погибали не только обезьяны, но и человек. Действие препарата сказалось и на мне, правда, в меньшей степени, чем на Амадоре, так как я получил гораздо меньшую дозу ядовитых паров, чем мой приятель. Однако мне и этого вполне хватило, чтобы представить, какие муки испытывал Амадор перед смертью.

В том случае, если газ окажется эффективным при применении на людях, русские должны были предпринять попытку его массового производства, и тогда доктор Баффингтон, как и многие до него, затерялся бы навсегда на бескрайних просторах Советского Союза.

Доктор хорошо знал, какую опасность для человечества таят в себе его разработки при их использовании в военных целях. Поэтому я хорошо представлял, какие мучения испытывал он оттого, что был вынужден работать на Вилламантеса.

— А почему газ испытали именно на Амадоре, а не на ком-либо другом? — спросил я Моник.

— У нас был большой выбор. Изначально хотели попробовать действие газа на генерале Лопесе.

— Да, представляю себе, наверняка и я значился в вашем списке.

Она не отреагировала на мое замечание.

— Мы знали, что Амадор помог тебе выбраться из тюрьмы, — сказала она. — И твое освобождение могло доставить нам массу хлопот. По твоей просьбе я была вынуждена позвонить ему, потому что, если бы я этого не сделала, у тебя сразу же закрались бы подозрения относительно меня. К тому же я и не предполагала, что Амадору удастся тебе помочь. Мы не сомневались, что ты, выйдя из тюрьмы, сразу же начнешь искать доктора Баффингтона, будешь пытаться выйти на людей, которые, по твоему мнению, причастны к его исчезновению. Допустить этого было нельзя. Едва ты вышел из камеры, как я уже догадалась, что связывает тебя с женой генерала Лопеса, почему она помогла тебе оказаться на свободе. Ты стал для нас вдвойне опасен, и тебя решили убрать.

— Так ты знала, что в тюрьму приходила сеньора Лопес?

— Конечно.

Затем Моник сообщила нечто, что удивило меня еще больше. Оказывается, после того как Амадор помог мне выйти из тюрьмы, за его квартирой установили наблюдение. Когда я зашел ненадолго к Амадору после первого покушения на меня, человек, следивший за его домом, меня засек. Он, прихватив еще троих сообщников, отправился за мной в «Эль Гольп».

— Нам было неизвестно, насколько Амадор посвящен в проблемы сеньоры Лопес, поэтому мы не хотели рисковать. Так что выбор Вилламантеса пал на Амадора, — объяснила Моник.

— И Амадора использовали для проведения опыта как морскую свинку?

— Мы должны были проверить, не саботажничает ли доктор. Для этого полученный им газ необходимо было испытать на человеке.

К сожалению, в темноте я не смог разглядеть выражение ее лица, с которым она произнесла эти слова.

— Моник, выходит, я должен благодарить тебя за то, что вместо меня отравили Амадора? Так ведь?

Было видно, что Моник колеблется с ответом.

— Шелл, после того, что между нами произошло той ночью, я... не могла допустить, чтобы убили тебя.

— Черт подери. Выходит, не покувыркайся я с тобой в постели, меня бы уже не было в живых. Но всего лишь час назад ты и не вспоминала о наших любовных утехах, — воскликнул я и задумался. — В котором часу Вилламантес ожидает получить бумаги от Эмилио?

— Не позже семи.

Я зажег спичку и посмотрел на часы. Было уже семь. Я уже открыл рот, чтобы сказать, что мы опоздали, но вовремя остановился.

— Сейчас почти половина седьмого, — решив схитрить, сказал я. — Что будет, если ты до семи не доставишь Вилламантесу бумаги?

— Не знаю. Никто не знает, что он тогда сделает. Но Вилламантес сразу же поймет, что что-то не так, и может решить, что доктор его обманул и изготовил безобидное вещество. Не знаю.

— А что грозит доктору? Он же не решится его убить.