Больше чем страсть

– А если бы я задал вам очень важный вопрос, вы тоже ответили бы мне честно и обдуманно?

Она сумела кивнуть, застыв в ожидании.

Себастьян сжал ее пальцы.

– Это все, о чем я прошу. – Он обхватил ладонью ее щеку и поцеловал ее в губы. – А пока прощайте.

Абигайль заставила себя улыбнуться:

– Желаю удачи.

– Я зайду к вам, когда вернусь, дорогая, – пообещал Себастьян с проблеском улыбки, осветившей его глаза. – Борис! Пошли, мальчик. – Не сказав больше ни слова, Вейн повернулся и зашагал прочь. Черный пес потрусил за ним.

Абигайль смотрела ему вслед, не желая как можно дольше терять его из виду. Когда он скрылся за деревьями, она вздохнула, немного разочарованная. Она не сомневалась, что Себастьян собирался сделать ей предложение или признаться в любви. Наверняка он не стал бы интересоваться ее отцом, если бы не предполагал попросить по возвращении ее руки. В конце концов… он желает ее – по всей вероятности, так же, как она его. Она положила руку на грудь, вспоминая о его пальцах и губах, творивших с ней такие порочные и чудесные вещи. Наверное, можно испытывать что-то похожее к любому привлекательному мужчине, но Абигайль была уверена, что в том, что она чувствовала к Себастьяну Вейну, не было ничего обычного. То, что произошло между ними только что, было определенно чем-то исключительным.

Интересно, какие дела заставили его уехать? Должно быть, что-то хорошее. Она никогда не видела мистера Вейна таким беззаботным и довольным. При мысли, что Себастьян узнал что-то изменившее его отношение к браку, Абигайль ощутила, как ее сердце гулко забилось.

В гораздо более приподнятом настроении, чем раньше, она подняла книгу, упавшую на землю, и корзинку, которую Борис опустошил, слопав и сыр, и колбасу, пока его хозяин занимался с ней любовью. Стряхивая грязь с книги, она заметила трость Себастьяна. Та все еще лежала, прислоненная к поваленному стволу, там, где он ее оставил, когда сел рядом с ней… и попросил поцеловать его на удачу… закончив тем, что осыпал ее поцелуями. Наверное, ей следовало оставить трость на месте, на тот случай, если Себастьян вернется за ней, но, повинуясь порыву, Абигайль подняла ее, собравшись уходить. Когда она направилась домой, на ее лице играла лукавая улыбка.

Себастьян был на полпути к дому, когда осознал, что забыл трость у дерева. Страстная сцена с Абигайль Уэстон заставила его забыть об изувеченном колене, а воспоминания о вкусе ее кожи притупили боль от ходьбы. Он помедлил, подумывая о том, чтобы вернуться за тростью, но затем пожал плечами и зашагал дальше по тропинке, ведущей в Монтроуз-Хилл. Дома имелась другая трость, а в данный момент ему не терпелось даже больше, чем раньше, отправиться в Бристоль.

Он молил Бога, чтобы дядино наследство не оказалось пустышкой. Тысяч десять фунтов вернули бы мистеру Себастьяну Вейну статус респектабельного джентльмена, не богатого, но независимого и прочно стоящего на ногах. Восемь тысяч избавили бы его от долгов и восстановили его платежеспособность. Четыре или пять позволили бы содержать жену, особенно если у этой жены имеются собственные средства. Даже две тысячи явились бы огромным подспорьем, позволив уплатить часть долгов и освободить от самых насущных выплат.

Конечно, женитьба на Абигайль Уэстон восстановила бы его финансовое благополучие. По слухам, ходившим в городе, за каждой из дочерей Уэстона давали приданое в сорок тысяч фунтов, если не больше. Абигайль права: его удерживает гордость. Он не охотник за приданым и не желает давать основания, чтобы его называли таковым. Если бы только он мог избавиться от долгов! Этого было бы достаточно, чтобы предстать перед мистером Уэстоном с чистой совестью и спокойной душой. Не в его силах заменить изувеченную ногу на здоровую, и даже сорока тысяч фунтов, возможно, не хватит, чтобы полностью восстановить его поместье, но, по крайней мере, он не будет нахлебником.

Немного удачи, и он сможет все наладить. Себастьяну всегда претила мысль, что Абигайль будет смотреть на него и гадать, не повлияли ли на его чувства ее деньги. Он еще не настолько лишился достоинства! Одно дело, если люди будут шептаться за его спиной, что он женился из-за денег, – что, наверное, неизбежно, учитывая имущественное неравенство семьи Уэстон и его самого, – и совсем другое, если Абигайль будет думать так же. Она, по крайней мере, должна знать без тени сомнений, что он женился на ней по любви.

На мгновение шаги Вейна замедлились. Он мог бы сказать ей о своих чувствах сегодня. Новости о дядином наследстве могут подождать, пока он вернется из Бристоля, точно зная, как это отразится на его положении. Собственно, он чуть было не сказал обо всем, когда Абигайль смотрела на него своими сияющими глазами и ждала. Но почему-то… не сказал.