Больше, чем ты желаешь

Марта покачала головой. В руках у нее была гора постельного белья, и она придерживала ее подбородком.

— Может, он пошел навестить Джона? — предположила она.

— Я только что от него. Моей матери там тоже нет.

— Если они ушли вместе, то, возможно, сейчас гуляют в саду.

Время для прогулки было позднее, но Брай решила, что Марта права. Возвращаясь от Джона, она не заметила никого на дорожках сада, но она специально и не приглядывалась.

— Спасибо, Марта. — Легко сбежав по лестнице, Брай прошла на террасу.

В серебристом свете луны она увидела две фигуры, медленно прогуливающиеся по выложенным гравием дорожкам. Она помахала им рукой, но они ее не заметили. Решив не мешать им, Брай опустилась в плетеное кресло, развернув его так, чтобы ей был виден весь сад. Даже ночь не могла скрыть красоту симметрии в любовно распланированном саду. Тщательно подстриженная живая изгородь была глубокого серо-зеленого цвета. Последние отцветающие розы казались почти черными. Прихваченные морозцем осенние цветы сверкали омытые призрачным лунным светом.

Сквозь неумолчный шум реки, несущей свои воды в океан, Брай услышала другой звук, менее отчетливый. Она без труда определила его, так как слышала его на протяжении многих лет: этот легкий звенящий звук был смехом ее матери.

Элизабет Гамильтон Фостер смеялась.

На открытом воздухе смех этот звучал еще мелодичнее. Брай откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза. Несколько минут спустя раздался хруст гравия: мать с Люком приближались к веранде. Они остановились на верхней ступеньке и сразу заметили ее.

— Я не сплю, — сообщила она. — На сегодня с меня достаточно.

— Я думала, ты ушла в свою комнату сразу после обеда, — удивилась Элизабет. — Мне казалось, ты плохо себя чувствуешь.

— Уже хорошо. — Брай открыла глаза. Она не могла знать, что даже в полумраке веранды ее глаза сверкали. — Я наконец выспалась и пришла в себя. Марта сказала, что вы гуляете в саду. Как давно ты не гуляла, мама!

— Твой муж предложил мне прогуляться и был столь любезен, что вызвался меня сопровождать. Ты знаешь, что он собирается внести некоторые изменения в общий вид сада?

— Нет, — удивилась Брай, хотя хорошо помнила чертежи, которые нашла в его комнате. Он так и не поделился с ней своими планами, а она не сочла нужным начинать этот разговор. — И что же это за изменения?

— Бассейн с подсветкой. Дикие цветы. Лабиринты. Экзотические рыбки в пруду. Все продумано великолепно, Брай! У меня даже появилась мысль, что, когда все будет закончено, мне не захочется проводить лето в Чарлстоне. Будет гораздо приятнее оставаться здесь и каждый день любоваться цветами.

Энтузиазм матери передался и Брай, вызвав на ее губах улыбку. Она избегала смотреть на Люка.

— Звучит восхитительно, мама.

— О да. — Элизабет подошла к дочери и, наклонившись, поцеловала ее в щеку. — Спокойной ночи, дорогая, — улыбнулась она и направилась к двери. Проходя мимо Люка, она остановилась и слегка сжала ему руку.

— Ты не хочешь ознакомиться с моей планировкой сада? — спросил он.

— Хочу.

— Идем. — Взяв Брай за руку, он повел ее в Музыкальный салон. Подняв полированную крышку рояля, он вынул свернутые в трубочку чертежи. — Этих чертежей Элизабет не видела. Пока мы гуляли, я сделал для нее несколько набросков. — В подтверждение своих слов он вынул из кармана несколько листов бумаги. Закрыв крышку рояля, он снова взял Брай за руку и повел к лестнице, но вдруг остановился. — Подержи-ка их. — Люк сунул ей в руки чертежи, а затем прижал ее к стене и целовал так долго, что у нее перехватило дыхание.

Удивленная и польщенная, Брай чуть не свалилась с лестницы. Но он не дал ей упасть, крепко ухватив за локоть. Затем, подхватив жену на руки, быстро взбежал по лестнице и ногой распахнул дверь в спальню.

Лампа в комнате не горела, и Брай не стала звать слуг, чтобы зажечь ее. Шторы на окне были задернуты. Как только дверь за их спинами захлопнулась, чертежи выскользнули из ее дрожащих рук. Люк оттолкнул их ногой и прижал жену к двери. Она встала на цыпочки, и его губы быстро нашли чувствительную ямку за ее ухом. Чтобы не упасть, она вцепилась в его сюртук.

Ее потрясла сила его страсти, и она рванулась к нему в нетерпеливом ожидании. Ее сердце рвалось из груди и так сильно стучало, что ей казалось, будто стук его разносится по всему дому.

Люк расстегнул маленькие пуговки на лифе, и платье соскользнуло с ее плеч. Он уткнулся лицом в изгиб ее шеи и крепко прижал Брай к себе.

У нее перехватило дыхание.

— Я люблю тебя, — шепнула она и закрыла глаза. Люк поднял голову и, прищурившись, попытался в темноте рассмотреть ее лицо. Оно было искажено страстью.

— Брай, ты этого хочешь?

Она кивнула. Ей не хотелось говорить, но она должна была сделать это признание:

— Я все рассказала матери.

Его брови поползли вверх. Он обхватил ладонями ее лицо.

— Ты рассказала своей матери?

— Да. Да. Я это сделала.