Больше, чем враги

Кузен Дитер встретился со мной в свой выходной и попробовал намекнуть, что уже достаточно наработался. Я сделала вид, что намеков не понимаю, а в ответ на прямую просьбу переадресовала просителя к Марку. Мне показалось, что Дитер на меня очень сильно обиделся.

Дядюшка Вильгельм, к счастью, был столь занят подготовкой к презентации своей первой книги и сочинительством новой истории, что до меня ему дела не было. Он, похоже, окончательно вжился в роль великолепного Гюнтера. Многочисленные портреты дядюшки смотрели на меня с газетных страниц и с витрин книжных магазинов: великий литератор с трубкой, с бокалом, с листами из новой рукописи и даже с собакой. Последнюю, должно быть, приволокла откуда-то неугомонная Фифа, поскольку собственных животных у Вильгельма, насколько я знала, отродясь не водилось. Даже лошадей он предпочитал брать внаем – это было одно из его известных чудачеств, над которым подтрунивала вся родня.

Совершенно неожиданно я получила письмо от Гарта. Он все еще не вернулся в столицу. По слухам, молодожены неплохо проводили время на горном курорте. Так что я никак не могла ожидать, что бывший жених вдруг вспомнит обо мне во время собственного медового месяца, и тем более – что он сочтет нужным мне написать.

Прочитав написанные хорошо знакомым четким почерком строки, я ненадолго задумалась. Гарт прекрасно владел искусством полунамеков – ничего определенного, ни одного лишнего слова, но между строк так и сквозила уверенность в том, что двум людям, связанным узами супружества, интрижка на стороне не повредит. К тому же у меня сложилось впечатление, что Гарт непременно вскоре попросит замолвить за него словечко перед Марком "по старой дружбе". Нет, все попытки бывшего жениха вновь сблизиться определенно требовалось пресечь, причем сделать это так, чтобы Гарт не смог истолковать мои слова двояко. Самым простым решением было бы озадачить этим вопросом Марка – уверена, тот быстро бы пояснил Гарту, что о моем существовании ему лучше навсегда позабыть. Но я для начала собиралась попробовать справиться самостоятельно.

В ответное письмо оказалась вложена та самая статья Фифы Правдолюбки с провокационным снимком. Над приторно-слащавыми строками мне пришлось немало помучиться, но в итоге удалось довольно достоверно передать свою радость от предстоящего бракосочетания с давно любимым мужчиной. Лилиане я передавала привет и миллион поцелуев, а еще выражала надежду, что новобрачные счастливы так же, как и мы с Марком. Вообще имя будущего супруга я упоминала едва ли не в каждом предложении. Совсем уж глупцом Гарт никогда мне не казался, так что мои намеки должен был понять. Ну а если все же не поймет – тогда сам будет виноват. По крайней мере, я сделала все, что от меня зависело.

Зато письмо, которое я получила через два дня, письмо, написанное полудетским округлым почерком и весьма незамысловатым стилем, порадовало меня не в пример больше.

"Дорогая, дорогая Дамочка!

Знаю, совсем скоро ты станешь госпожой Грен, недостижимой, будто звезда, и больше я так тебя назвать не осмелюсь. Док ворчит, что я забрасываю тебя письмами, но это всего лишь третье, я ведь тебе еще не надоела? Если надоела – ты так и напиши, я не обижусь.

У нас наконец-то закончилось расследование. О его результатах мне сообщил Док, нам-то, ясное дело, никто ничего докладывать не стал. Всякие мудреные фразы типа "превышение полномочий" и "преступная халатность" я тебе целиком не приведу, но вроде как решили, что Лютый сам виноват. Мол, спутался с заключенной, а та его и порешила с целью совершить побег. То, что Линду этот гад отколотил так, что ей не до побега было, комиссия предпочла не увидеть. Из барака тоже никого толком не расспрашивали, а кого о чем и спросили, то явно не из желания услышать о порках. Хромоножка заикнулась было о том, как покойник любил собственноручно высечь какую-нибудь бедолагу, так ее только на смех подняли. Мол, с нашим контингентом иначе нельзя. Так что, Дамочка, оказывается, что пороть нас можно, а вот спать с нами – ни-ни. Думаю, что ничего-то здесь у нас и не перемениться. Разве что постоянных девок охранники пока заводить поостерегутся. Ну и бдительность увеличат, само собой, даже и в таком интересном деле. Впрочем, это я еще посмеяться могу, потому как меня не трогают, а прочие весьма напуганы. Я, кстати, считаюсь у охраны любовницей Дока – вот бы он разъярился, если бы узнал. Но на чужую собственность никто посягать не рискует, так что я в безопасности. Дока побаиваются все, включая Томпсона. Казалось бы, тихий да вежливый, ни на кого не орет – а гляди, как оно. Да ты и сама, верно, помнишь.