Больше, чем враги

– Главное, что не давало мне покоя, – задумчиво сказал Марк, – это вопрос, откуда у подслушавшего мог взяться яд. Вряд ли кто принес его с собой в надежде на такой удобный случай. И в конце концов у меня осталась только одна версия – именно убийца и должен был предложить нам выпить. Вряд ли он понадеялся бы на случайное совпадение.

– И давно ты знал?

Марк поморщился.

– Я не был уверен. Но приложил все усилия к тому, чтобы никто не узнал о твоем сопровождающем из службы безопасности.

– И это спасло мне жизнь.

Мы замолчали. Расспрашивать о дальнейшей судьбе министра мне не хотелось – я примерно представляла, что именно могло его ожидать. Сейчас, когда все закончилось, я чувствовала в основном усталость.

– Заберусь в постель, – пробормотала я, – и буду спать два дня. Нет, лучше три.

– Позволишь к тебе присоединиться? – с улыбкой спросил Марк.

Конечно же, я позволила.

В утренних газетах появилась очередная скандальная статья Фифы Правдолюбки, озаглавленная "Министр-маньяк. Почему мы должны бояться власти?" Из нее следовало, что едва ли не все советники нашего короля представляют потенциальную угрозу для простых обывателей. Вот только никаких толковых советов перепуганным читателям Фифа дать не удосужилась. Марк же, прочитав ее опус, только посмеялся и сказал, что после такой статьи даже повышение налогов покажется жителям королевства благом – они порадуются уже тому, что кровожадные советники не пожелали закусить ими перед обедом.

Эпилог

"Дорогая, дорогая Дамочка!

Хотя, наверное, ты уже не Дамочка, а многоуважаемая госпожа Грен, да? С ума сойти, вот честное слово! Кому рассказать, что я водила дружбу с женой королевского мага – так никто не поверит. Ну да я и болтать не стану.

Кстати, в лагере твое имя под негласным запретом. Даже Берта побоялась передать тебе привет. Сказала, что всем нам лучше позабыть о том, что были с тобой некогда знакомы. Питерс этаким страхам только порадовался. Он полагает, что это к лучшему, пусть даже словам бывших заключенных на воле веры бы и не было. Но твои письма убеждают меня в том, что ты-то меня не позабыла.

От всего сердца поздравляю тебя с тем, что ты наконец-то нашла свое счастье. Надеюсь, что супруг твой сможет по достоинству оценить, какое сокровище ему досталось. Впрочем, насколько я помню, он весьма трогательно заботился о тебе – одни теплые вещи в передачах чего стоили! Теперь тебе еще детишек бы, ну хотя бы двоих, для полного счастья.

Я знаю о чем пишу, да-да. Потому что Питерс, как узнал о том, что у нас будет малыш, чуть не рехнулся от радости. Попытался запретить мне работать, представляешь? Мол, в моем состоянии мне вредно общаться с лагерным контингентом. А я заявила, что мне вредно расставаться с любимым мужем даже на день. Так что эту битву я выиграла.

Признаться, никаких особых неудобств мне мое положение не доставляет. Вот только вкусы в еде несколько поменялись. Помнишь, я так любила пирожки с мясом? Так вот, теперь я на них смотреть не могу. А рыбу очень люблю заедать чем-нибудь сладким. Питерс смотрит на меня с ужасом и все ждет, что мне вот-вот станет дурно. Наверное, я и чувствую себя так хорошо просто чтобы доказать ему, как сильно он ошибается.

Вожусь я в основном с бумагами, в лабораторию меня мой заботливый супруг больше не пускает. Знаешь, он ведь получил два патента на новые зелья! Я им очень-очень горжусь.

Так вот, он заявил, что мне вредно дышать ядовитыми испарениями. Я немного поворчала, но согласилась. Здоровьем малыша рисковать не хочется. Тем более, что бумажной работы пока хватает. Недавно доставили новую партию заключенных, так что надо заниматься оформлением карточек.

Начальство местное теперь ко мне относится уважительно, именует госпожой – правда, забавно? Кое-кто из бывших товарок пытался подольститься, пришлось пояснить, что я на лесть не покупаюсь. Приятельские отношения я сохранила разве что с Бертой, да она ими и не пользуется. Вот с Неткой мы почти не видимся. Она обиделась на меня за то, что я отказалась переслать письмо с угрозами ее бывшей хозяйке. Мне больно это писать, но проблески рассудка случаются у несчастной все реже. Питерс готовит документы для перевода ее в лечебницу.

Знаешь, я даже думаю, что так будет лучше. Не знаю, смогут ли маги-лекари вылечить Нетку, но в лечебнице всяко лучше, чем в лагере. Питерс говорит, что финансирование у них не чета нашему, да и проверок больше. Наверное, это справедливо: больные-то не виноваты в том, что повредились рассудком. Так что и еда там будет пообильнее, и в корпусах уютнее, чем в бараках (по словам моего мужа, там в комнате живут по одному либо по двое), и обижать Нетку никто не будет. А главное – она перестанет быть опасной для самой себя. Ненависть выжигает ее изнутри, Дамочка. У нее не осталось иных чувств и желаний, кроме как отомстить. Страшно это, очень страшно. Надеюсь, в лечебнице ей помогут и она снова будет жить – жить, как нормальный человек.