Читаем Больше денег: что такое Ethereum и как блокчейн меняет мир полностью

Конечно, абсолютной нейтральности не бывает. При выплате вознаграждений за блок преимущества получают те, кто имеет доступ к необходимому оборудованию и дешевой электроэнергии. При капитализме преимущества имеют элиты и богачи, при этом происходит дискриминация бедных и тех, кто зависит от государственной помощи. Политический дискурс дискриминирует любые идеи, которые не проходят через фильтр социальной желательности[67]. Любой механизм, корректирующий сбои в координации, должен искать источник этих сбоев и дискриминировать тех, чье поведение сочтет ненадлежащим. Но все это не умаляет того факта, что некоторые механизмы гораздо нейтральнее других.

Вот почему частная собственность так эффективна: не потому, что это данное богом право, а потому, что это достоверно нейтральный механизм, который решает множество общественных проблем – далеко не все, но достаточно многие. Вот почему вполне допустима фильтрация по популярности, но проделать то же самое с политической идеологией будет проблематично: легче согласиться с тем, что нейтральный механизм относится ко всем достаточно справедливо, чем убедить разношерстную группу людей в обоснованности конкретного черного списка запрещенных политических точек зрения. И именно поэтому к вознаграждениям разработчиков относятся с бóльшим подозрением, чем к вознаграждениям за майнинг: тот факт, что человек действительно занимается майнингом, проверить намного проще, к тому же на практике большинство попыток определить, действительно ли человек участвовал в разработке кода, заканчивается обвинениями в фаворитизме.

Обратите внимание, что здесь нужна не просто нейтральность, а именно достоверная нейтральность. То есть одной непредвзятости механизма в пользу конкретных людей или результатов недостаточно: важно также убедить большую и разнородную группу людей в том, что этот механизм по крайней мере очень старается быть справедливым. Механизмы вроде блокчейнов, политических систем и социальных сетей предназначены для облегчения сотрудничества между большими и разнородными группами людей, и чтобы эти механизмы действительно могли стать общей основой взаимодействия, каждый участник должен иметь возможность удостовериться не только в том, что эти механизмы справедливы, но и в том, что и остальные могут в этом убедиться, ведь каждый хочет быть уверен, что остальные не откажутся от этого механизма уже на следующий день.

Получается, нам нужно что-то вроде теоретико-игровой концепции общего знания – или, выражаясь менее математически, разделяемое всеми понятие легитимности. Чтобы достичь такого общего знания нейтральности, нейтральность механизма должна быть предельно очевидна – настолько очевидна, что ее признает наблюдатель с любым уровнем образования, даже если враждебная пропаганда будет изображать механизм предвзятым и неблагонадежным.

РАЗРАБОТКА ДОСТОВЕРНО НЕЙТРАЛЬНЫХ МЕХАНИЗМОВ

Существует четыре основных правила разработки достоверно нейтрального механизма.

1. Не вписывайте в механизм конкретных людей или конкретные результаты.

2. Обеспечьте открытый исходный код и публично проверяемое исполнение.

3. Сделайте механизм простым.

4. Не меняйте механизм слишком часто.

Первый пункт вполне понятен. Возвращаясь к нашим предыдущим примерам, «любой, кто создает блок, получает 2 ETH» – достоверно нейтрально; «Боб получает 1000 монет» – нет. «При отрицательных голосах пост будут показывать реже» – достоверно нейтрально; «из-за предубеждений против голубоглазых людей пост будут показывать реже» – нет. «Боб» – это конкретный человек, а «предубеждение против голубоглазых людей» – это конкретный результат. Боб действительно может быть великим разработчиком, который определил успех какого-либо блокчейн-проекта и заслуживает награды, а дискриминация людей с голубыми глазами – не та идея, которую я бы стал поддерживать (и, надеюсь, вы тоже). Но задача при разработке достоверно нейтрального механизма – не вписывать в него желаемые результаты; они должны появляться сами благодаря действиям участников. На свободном рынке факт того, что продукт Чарли бесполезен, а продукт Дэвида полезен, обнаруживается через механизм цен: постепенно люди перестают покупать продукт Чарли, и тот становится банкротом, а Дэвид получает прибыль, возможность расширяться и производить еще больше товаров. Выходные данные должны в основном определяться входными данными, которые вносят участники, а не правилами, запрограммированными в самом механизме.

Второй пункт тоже довольно прост: необходимо обеспечить доступ к правилам механизма и возможность публично проверять их соблюдение. Обратите внимание, что во многих случаях вам вряд ли захочется публично разглашать входные или выходные данные: в статье «О сговорах» я уже рассматривал преимущества высокого уровня конфиденциальности, когда доказать долю своего участия не получится даже при большом желании. К счастью, проверяемости и конфиденциальности можно достичь за счет комбинации блокчейна и доказательства с нулевым разглашением[68].

Перейти на страницу:

Все книги серии Individuum

Больше денег: что такое Ethereum и как блокчейн меняет мир
Больше денег: что такое Ethereum и как блокчейн меняет мир

В 2013 году девятнадцатилетний программист Виталик Бутерин опубликовал концепцию новой платформы для создания онлайн-сервисов на базе блокчейна. За десять лет Ethereum стал не только второй по популярности криптовалютой, но и основой для целого мира децентрализованных приложений, смарт-контрактов и NFT-искусства. В своих статьях Бутерин размышляет о развитии криптоэкономики и о ключевых идеях, которые за ней стоят, – от особенностей протокола Ethereum до теории игр, финансирования общественных благ и создания автономных сетевых организаций. Как блокчейн-сервисы могут помочь людям добиваться общих целей? Могут ли криптовалюты заменить традиционные финансовые инструменты? Ведут ли они к построению прекрасного нового мира, в котором власть будет принадлежать не правительствам и корпорациям, а людям, объединенным общими ценностями и интересами, или служат источником неравенства и циничных финансовых спекуляций? В этой книге Бутерин предстает увлеченным мыслителем, глубоким социальным теоретиком и активистом, который рассуждает о том, что гораздо больше денег, не боится задавать сложные вопросы и предлагать решения противоречивых проблем.

Виталий Дмитриевич Бутерин

Публицистика
Инцелы. Как девственники становятся террористами
Инцелы. Как девственники становятся террористами

В современном мире, зацикленном на успехе, многие одинокие люди чувствуют себя неудачниками. «Не целовался, не прикасался, не обнимался, за руку не держался, друзей нет, девственник» – так описывают себя завсегдатаи форумов инцелов, сообществ мужчин, отчаявшихся найти пару. Тысячи инцелов горько иронизируют над обществом, мечутся между попытками улучшить внешность и принятием вечного (как им кажется) целибата и рассуждают, кого ненавидят больше: женщин или самих себя. А некоторые решают отомстить – и берутся за оружие.В книге «Инцелы» практикующий шведский психиатр Стефан Краковски приоткрывает дверь в этот мир. Он интервьюирует инцелов, анализирует кризис мужественности и исследует связи радикальных одиночек с ультраправыми движениями, чтобы ответить на важные вопросы: как становятся инцелами? Насколько они опасны? И что мы можем сделать, чтобы облегчить их бремя, пока еще не поздно?В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Стефан Краковски

Психология и психотерапия
Отец шатунов. Жизнь Юрия Мамлеева до гроба и после
Отец шатунов. Жизнь Юрия Мамлеева до гроба и после

Биографии недавно покинувших нас классиков пишутся, как правило, их апологетами, щедрыми на елей и крайне сдержанными там, где требуется расчистка завалов из мифов и клише. Однако Юрию Витальевичу Мамлееву в этом смысле повезло: сам он, как и его сподвижники, не довольствовался поверхностным уровнем реальности и всегда стремился за него заглянуть – и так же действовал Эдуард Лукоянов, автор первого критического жизнеописания Мамлеева. Поэтому главный герой «Отца шатунов» предстает перед нами не как памятник самому себе, но как живой человек со всеми своими недостатками, навязчивыми идеями и творческими прорывами, а его странная свита – как общность жутковатых существ, которые, нравится нам это или нет, во многом определили черты и характер современной русской культуры.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Эдуард Лукоянов

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Документальное
Новые боги. Как онлайн-платформы манипулируют нашим выбором и что вернет нам свободу
Новые боги. Как онлайн-платформы манипулируют нашим выбором и что вернет нам свободу

IT-корпорации успешно конкурируют с государствами в том, что касается управления людьми. Наши данные — новая нефть, и, чтобы эффективно добывать их, IT-гиганты идут на многочисленные ухищрения. Вы не считаете себя зависимым от соцсетей, мессенджеров и видеоплатформ человеком? «Новые боги» откроют глаза на природу ваших отношений с технологиями. Немецкий профессор, психолог Кристиан Монтаг подробно показывает, как интернет стал машиной слежки и манипуляций для корпораций Кремниевой долины и компартии КНР, какие свойства человеческой натуры технологические гиганты используют для контроля над пользователями — и что мы можем сделать, чтобы перестать быть рабами экрана.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Кристиан Монтаг

ОС и Сети, интернет / Обществознание, социология / Психология и психотерапия

Похожие книги

Дальний остров
Дальний остров

Джонатан Франзен — популярный американский писатель, автор многочисленных книг и эссе. Его роман «Поправки» (2001) имел невероятный успех и завоевал национальную литературную премию «National Book Award» и награду «James Tait Black Memorial Prize». В 2002 году Франзен номинировался на Пулитцеровскую премию. Второй бестселлер Франзена «Свобода» (2011) критики почти единогласно провозгласили первым большим романом XXI века, достойным ответом литературы на вызов 11 сентября и возвращением надежды на то, что жанр романа не умер. Значительное место в творчестве писателя занимают также эссе и мемуары. В книге «Дальний остров» представлены очерки, опубликованные Франзеном в период 2002–2011 гг. Эти тексты — своего рода апология чтения, размышления автора о месте литературы среди ценностей современного общества, а также яркие воспоминания детства и юности.

Джонатан Франзен

Публицистика / Критика / Документальное