Больше не уходи

Она хотела обмануть саму себя, хотела, оказавшись в объятиях Саши, представить на его месте Невского, но чувства, пережитые с Игорем, были неповторимы. И вообще непонятно, зачем она позвонила… Ей и дверь открывать не следовало, пусть это стоило бы дружбы с Сашей. Но тогда она бы еще несколько часов оставалась совсем одна… А Валентина уже не могла находиться в одиночестве, при мысли, что во всем большом городе нет человека, с которым она могла бы забыть о своей сердечной боли, ее брала тоска. Она хотела забыть Невского. А этого можно было добиться, лишь встречаясь с другим. И вот этот мужчина, которого Валентина подсознательно выбрала на эту роль, обнимал ее, ожидая, когда она ответит на его ласку.

Подняв руки, Валентина обняла его за шею, приблизила свое лицо, потом, сделав над собой усилие, приоткрыла рот и коснулась его губ, и тут же почувствовала, что находится в руках опытного мужчины, который, словно получив согласие, принялся целовать ее долгими поцелуями… Она хотела снова спросить его об ужине, чтобы его приход обрел хотя бы какой-нибудь смысл, но Саша уже подхватил ее на руки и понес в комнату. Раздев Валентину, разделся сам и, пробормотав что-то, опрокинул ее на спину…

— Я не могу, — услышал он тихий сдавленный голос и последовавший за этим всхлип: Валерия-Валентина плакала.

— Почему? — Он тяжело дышал, держась из последних сил. — Ты нездорова?

— У меня с мозгами не в порядке, — Валентина поспешила подняться, приводя в порядок платье. — Извини меня, Саша, но мне нужно срочно уехать… Я больше не могу здесь находиться…

— Ты всегда поступаешь так? — услышала она его голос, они сидели на кровати в темноте и оба тяжело дышали.

— Как так?

— Сбегаешь со своей свадьбы, приглашаешь к себе, а потом вышвыриваешь за порог… Что ты себе позволяешь?

Она вздрогнула, будто ее ударили: он был совершенно прав, она ведет себя как самая настоящая истеричка.

— Я люблю другого мужчину, который меня бросил, — с трудом разлепив пересохшие от волнения губы, произнесла Валентина, чувствуя приближающиеся слезы, — поэтому я совершаю эти нелепые поступки… Ты прости меня, Саша, но постарайся понять… Я хотела (и ты это понял), чтобы ты пришел ко мне… Но у меня не получилось…

— Если ты будешь так себя вести, у тебя никогда ничего не получится. Я уверен, что тот мужчина, которого ты любишь, натерпелся от тебя… Ты должна быть просто женщиной и не усложнять все… Я веду себя, может быть, не совсем так, как тебе бы этого хотелось, но ты должна понять, что мужчины устроены по-другому… Обними меня, приласкай, позволь себе расслабиться и побыть просто женщиной, отдайся мне, ни о чем не думая, и ты поймешь, что все не так уж и плохо… Я же чувствую, что ты сейчас нуждаешься в тепле, в мужчине… Так, как поступаешь ты, не делает никто. Это жестоко, наконец, по отношению ко мне…

Валентина послушно легла, развела ноги и закрыла глаза.

— Хорошо, я попробую, — прошептала она, глотая слезы.

12

Борис замер перед дверью, затем сорвал с головы повязку и, с трудом прикрыв рану жиденькими прядками темных волос с проседью, спрятал бинты в карман. Он вдруг понял, что силы его иссякли. Он опустошен, московский воздух выветрил из его круглой лысоватой головы все мысли, а из сердца — все чувства. И все же отступать было некуда: он позвонил в дверь и вздрогнул, как нашкодивший мальчишка. Да, он испытывал жгучий стыд за свой поступок, которому уже больше пятнадцати лет. Но что поделать, если привычка каждый день начинать новую жизнь оказалась неистребимой?!

В его жизни было несколько этапов: болезненное одиночество подростка, скрашиваемое игрой на пианино (классике он предпочитал джаз, а потому вскоре был исключен из музыкальной школы за неуспеваемость); фотокорреспондент в местной газетенке (Борис мог задержаться в командировке на неделю, а то и две, за что также был уволен); лабух в местном ресторане (деньги, женщины, выпивка); Полина — небесное создание, которое подарило ему дочь; Валентина — куклы, велосипед, швейная машинка, тройки по математике, прогулки по лесу, поездки в Москву; Париж (ресторан, деньги, крохотная квартирка на Фруадво и бесплатная порция «Пино де Шарант»); Бланш с ее белой кожей, светлыми волосами и гибким теплым телом и теперь вот Эмма Латинская — авантюристка, которая готовит ему холодное блюдо под названием «тюрьма или смерть»… Что может быть хуже? Борис даже не потрудился навести о ней справки, чтобы хотя бы приблизительно знать, что можно от нее ожидать за те десять миллионов франков, которые старуха отдала ему с такой небрежностью и смехом… С молодым смехом, между прочим… Наверное, Патрик Валанс был в свое время очарован молоденькой Эммой, француженкой русского происхождения и женщиной со змеиными повадками… Было в Эмме нечто такое, что заставляло мужчин испытывать к ней интерес, пусть даже он и подогревался денежками…