Больше не уходи

— Невский? — Сергей заметил, как она вздрогнула; да, Валентина была права, сбежав с их свадьбы: она до сих пор любит Невского! — Я слышала, что у него скоро будет ребенок… Ты не поверишь, Сережа, но я сейчас шью платье для его жены… Широкое синее платье, под которым в животе очень скоро будет жить и дышать маленький Невский. Это ужасно…

— Ты знакома с его женой? А она знает, кто ты?..

— Нет, что ты… Анна ничего не знает, больше того, она же мне и рассказала историю о том, как ее муж хотел бросить ее, уйти из семьи, но когда узнал о ребенке, остался… Теперь хоть мне понятно, почему он в тот день не спустился ко мне…

Валентина снова была готова расплакаться.

— Прости, что я напомнил обо всем… Просто мне хочется тебе помочь. Я бы не стал этого делать, если бы знал, что ты снова с Невским… Это же понятно?

— Да… Если ты действительно хочешь мне помочь, замолви словечко Ирме, у ее мужа много денег…

— Ты уверена, что не сможешь сама заинтересовать ее этим делом?

— Уверена. Меня она не послушает. — Валентина вдруг посмотрела на часы. Сергей поймал ее взгляд.

— Понимаешь, у меня на одиннадцать назначена встреча.

— Где, здесь?

— Да… Я же не сижу без дела… Ко мне должен приехать Пасечник…

— Это еще кто? Ты что, решила заняться медом?

— Нет, Пасечник — это фамилия одного влиятельного человека, модельера, без помощи которого, в Москве во всяком случае, не обходится ни один стилист… Илья Пасечник занимается отбором моделей и устройством показов на светских вечерах, в клубах, казино, театрах… Где угодно… Он, правда, сказал, что будет не один, и я очень волнуюсь, потому что знаю, что в Москву сейчас приехал один итальянец, который на самом деле живет во Франции, Фабиан Роччи… Его зовут просто Фабиан… Мне кажется, что Пасечник приедет с ним…

— Как тебе удалось встретиться с Пасечником?

— Я разыскала его в одном ночном клубе и показала фотографии своих моделей…

— Что можно сказать, Валя, я и вправду тебя не знал…

— Ну что ты… Я и сама себя не знала. Ты видел во мне тихую такую домашнюю кошечку… Мне жаль, если я тебя разочаровала…

— Это не так… Ты по-прежнему вызываешь во мне самые лучшие чувства…

— Не надо, Сережа, прибереги их лучше для Ирмы… По-моему, это как раз то, что тебе нужно…

— У нее есть муж, причем богатый, а это всегда опасно…

— И это тоже верно…

Раздался звонок, Валентина вскочила с кресла.

— Это, наверно, они… Сережа, пожалуйста, не уходи, я так нервничаю…

Она кинулась открывать.

Первым в комнату вошел высокий худющий парень в зеленом костюме, который висел на нем, как на вешалке. Костров еще ни разу не встречал такого дистрофика. Впалые щеки, острый нос, голубые, слегка навыкате глаза, копна спутанных светлых волос, длинные белые пальцы, играющие розовыми четками. «Пижон». Второй мужчина был полной противоположностью — кудрявый толстяк с улыбающимся красным лицом и веселыми карими глазами. Первый был Пасечник, второй — Фабиан.

— Валентина, нас напоили с самого утра… Вернее, мы выпили вчера вечером, а утром хорошенько разбавили шампанским… — говорил Илья, оглядывая комнату в поисках места, где бы мог устроить свое складывающееся, наверно, как пластиковый метр, тело. Наконец он увидел кресло и сел, упершись локтями в свои острые высокие колени. Фабиан, вежливо поздоровавшись с Костровым, сел прямо на журнальный столик и сказал на чистом русском:

— Валентина, мы смотрим.

Из соседней комнаты она прикатила тяжелый кронштейн с висевшими на нем моделями.

— А где девушки? — подал голос Пасечник. — Кто будет показывать?

Валентина покраснела.

— Если хотите, я покажу вам сама… — И она снова «уехала» с кронштейном в спальню. Вышла оттуда буквально через две минуты, понимая, как дорого каждое мгновение.

Красное платье из мягкого, но плотного кружева, казалось, срослось с телом — настолько идеально оно его облегало, подчеркивая каждый изгиб и заставляя смотреть не столько на него, сколько на манекенщицу. Валентина даже успела заколоть повыше волосы, чтобы подчеркнуть длинную шею, спину и глубокий вырез сзади, доходящий почти до талии…

В молчании просматривались и остальные восемнадцать вечерних платьев. Черный, красный и белый бархат, цветной, с растительным узором, пан-бархат, английская капроновая сетка, несколько кринолинов, шелковая дорогая вышивка, обилие кружев, стразов и перьев — все это делало платья роскошными, стильными, вызывающими в мужчинах здоровое чувство обладания и платьями, и самой Валентиной…

— Еще, — скомандовал Фабиан, когда Валентина вернулась из спальни слегка растрепанная, раскрасневшаяся, но уже в джинсах и свитере.

— Больше пока нет… — сказала она, чуть не плача от волнения, бросив быстрый взгляд в сторону Кострова, словно ища у него поддержки.

— Но я видел фотографии…

— А… — портниха рассеянно улыбнулась, — они проданы, но я в любое время могу забрать их для показа, если так, конечно, делается… — Она чувствовала себя полной дилетанткой.

— Эти платья сшиты на машинке? — спросил хрипловатым голосом Пасечник.

— Только два шва, все остальное — ручная работа…

— А вышивка?