Больше света, полиция!

Из Монреаля Митчелл мог прилететь двумя рейсами, с часовым между ними интервалом. Конечно, можно было связаться с аэрослужбами и выяснить, каким именно он летит, но что этим изменишь…

Потом позвонил Макс, узнать, что там нового и не нужно ли ему приехать. Уже вполне успокоившийся Блейк сказал, что не нужно, и, положив трубку, увидел въехавший в ворота шевроле. Секретарь тоже заметила машину.

— Вот и доктор Митчелл, господин лейтенант. Он почти и не задержался.

— Угу, — Блейк увидел выходящего из машины доктора и стройную темненькую медсестру, которая подошла к автомобилю.

С третьего этажа хорошо были видны лица в профиль. Девушка что-то говорила… доктор слушал… Вот он поправил очки, и теперь оба смотрят друг на друга.

— Кто эта девушка?

Секретарь посмотрела вниз.

— Кэти, прикрепленная сестра мистера Нордау, делом которого вы вчера интересовались.

— Вот как? У вас, конечно, есть внутренняя связь?

— Да, конечно.

— Передайте ей, чтобы она не покидала своего рабочего места, пока я не переговорю с доктором Митчеллом.

Секретарь удивленно посмотрела на лейтенанта, и кажется хотела возразить, но, встретив его взгляд, согласно кивнула.

Еще через две минуты в дверях появился сам доктор.

Блейк поздоровался и хотел напомнить, кто он такой, но цепкий взгляд Митчелла щелкнул по его лицу как фотообъектив:

— Да, да, лейтенант, я вас узнал, — он открыл дверь в свой кабинет, — пожалуйста, входите.

— Что это за картины у вас там висят, — неожиданно для себя самого спросил Блейк, усаживаясь в предложенное кресло, — странные довольно?

— У нас много такой необычной живописи в хосписе. Она непростая. Слегка кодирует на спокойствие, внутренний комфорт. Вот и вы заметили. Подействовало?

— Да, за те два часа, что я в ожидании вас провел в приемной, очень успокоило.

— А к чему такая утренняя спешка, позвольте узнать?

— Даже не утренняя, а ночная. Скажите, что за инъекция была сделана вашему пациенту Генри Нордау вчера в девятнадцать ноль-ноль?

— Это имеет отношение к случившемуся у нас убийству?

— Прямое. Я подозреваю в этом названное лицо.

Доктор с полминуты молчал.

— Ему была сделана обычная инъекция из витаминов и успокаивающих средств. Такая же, что и раньше.

Теперь уже, раздумывая, замолчал Блейк.

— Ситуация, в которой мы оказались, доктор, — затем проговорил он, — заставляет меня потребовать, чтобы временно ему прекратили делать всякие инъекции… и ни в какой другой форме не давали лекарств.

— Что значит, «временно».

— На этот вопрос я смогу ответить только после первого допроса Нордау.

— Для этого нужна как минимум санкция прокурора. Она у вас имеется?

— Пока не имеется, — лейтенант кивнул на часы: — Только десять минут как это учреждение приступило к своей работе.

— Ну вот видите, к тому же, я опротестую такое решение, если оно даже последует. Пациенты хосписа имеют статус тяжелых больных. Прокуратура едва ли сможет здесь что-нибудь сделать.

Блейк согласно покивал головой:

— Да, я знаю законы.

— Тогда я полагаю, лейтенант, что больше ничем не смогу вам быть полезен.

Блейк еще раз покивал и с разочарованным видом развел руками:

— Мы, полиция, первыми должны подчиняться закону.

— Рад это слышать.

Блейк сделал вид, что собирается встать.

— Витамины и легкие успокаивающие средства… все понятно, — проговорил он как бы про себя, — непонятно только, почему личный врач Нордау, узнав об этом, попала в тяжелом состоянии в клинику. Вы с ней знакомы, доктор? Очень серьезный стресс. — Он вроде как раздумал вставать и откинулся на спинку кресла. — Но закон — есть закон, это верно… Да, кстати, по закону полиция имеет право давать предварительные результаты следствия в прессу. Даже должна это делать… чтобы держать общественность в курсе. Иногда это очень нам помогает.

Невинный взгляд лейтенанта уперся в Митчелла. У того на лице появилась выжидательная складка.

— И еще о законе, доктор… Он у нас очень хороший, но всего охватить не может, вы, наверное, это сами замечали. Я имею в виду, что порой не хватает четких границ: что можно делать, а чего нельзя. Вот тут-то и важно обратиться к общественному мнению, привлечь, так сказать, коллективный разум. Вы согласны?

— Что вы предлагаете?

— Ну вот! Живопись у вас действительно нестандартная, доктор… И, я полагаю, не только она одна.

Блейк сделал паузу и, скрестив руки на груди, стал смотреть в окно, так что физиономия Митчелла осталась в боковом поле зрения. Он еще потянул секунд десять.

— Предлагаю вам, — наконец заговорил он, — не интересоваться всеми вашими нестандартами и наглухо закрыть это дело для прессы. Не интересоваться инъекциями и странной на них реакцией личного врача Нордау. Но взамен вы предоставите мне его самого. Безотлагательно. Торговля здесь, как говорится, неуместна.

Блейк замолчал и, не меняя позы, глядел в окно, где в чистом небе уже набирало силу солнце.

Сбоку довольно долго думали.

— А где гарантии? — наконец услышал лейтенант.

— Я офицер, доктор. Я старый офицер.

— Какой бы ни оказалась эта встреча?

— Какой бы она ни оказалась.

— Хорошо. Мне надо присутствовать при разговоре?