Больше всего рискует тот, кто не рискует. Несколько случаев из жизни офицера разведки

Балезин пояснил, что и кого конкретно надо фотографировать и как при этом пользоваться фотозажигалкой — так он окрестил для себя это маленькое чудо техники. Особенно остановился на том, как засветить плёнку в случае опасности.

— Очень прошу, сделайте это как можно скорее, — обратился он к норвежцу. Тот в ответ утвердительно кивнул.

Прощаясь, Алексей, как и при первой встрече, протянул свёрток с деньгами. На этот раз Уго его взял без колебаний, но сказать по-русски «спасибо» не забыл.

* * *

Через несколько дней в той же комнатушке Балезин рассматривал проявленные фотографии.

— Борген делал? — спросил он сидевшего напротив Уго.

— И он, и я.

— Вот как? Вас тоже привлекли к работам по восстановлению?

— Первое время немцы не допускали никого, а сейчас решили, что завод не подлежит восстановлению, и перестали брезговать местными работниками.

Услышанное насчёт завода произвело на Балезина большое впечатление. Он даже отложил в сторону фотоснимки и внимательно, изучающе посмотрел на норвежца:

— Вы в этом уверены?

— Борген был на совещании у директора. Там немцы и заявили о невозможности восстановления.

— На совещании были немцы из числа прибывших?

— Да, вот эти двое, — Уго указал на фото, на котором среди всей группы германских специалистов выделялись два человека. Обоим было за пятьдесят. Первый в шляпе с пером, какие чаще всего носят жители Южной Германии, и в строгом тёмном костюме походил на руководителя работ. Балезин сразу же задал соответствующий вопрос.

— Это доктор Байерль, представитель фирмы «Бамаг», конструктор оборудования для производства тяжёлой воды. Он и раньше иногда наведывался к нам, поэтому установить его личность было нетрудно. А вот кто второй… не знаю. Он держится обособленно, контактирует только с Байерлем. Под каким-то предлогом подойти к нему и что-то спросить не было возможности, тем более что в группе немцев, — Уго взял один из снимков и указал, — есть человек, который в работах не участвует, но за всеми присматривает.

— Не из гестапо?

— Вполне возможно.

Второй, что стоял на фотографии рядом с Байерлем, казался его постарше. На трёх снимках, на которых он был запечатлён, он был с непокрытой головой и в длинном пальто. Привлекали внимание его широкий лоб и напряжённый взгляд. Похоже, он о чём-то сосредоточенно размышлял. Балезин на миг задумался: если завод не подлежал восстановлению, то это предопределяло три варианта развития событий. Первый — немцы вывозят всю уцелевшую на заводе тяжёлую воду и продолжают работу над атомной бомбой; второй — немцы прекращают работы; и третий — у них есть возможность осуществить запасной вариант производства тяжёлой воды, где-нибудь в другом месте. В последнее верилось с трудом, поскольку сейчас, в середине 1943 года, англо-американская авиация регулярно бомбила германские промышленные объекты.

— У вас есть выход на движение Сопротивления? — вдруг спросил Балезин и снова изучающе посмотрел на норвежца. — Может, они чем помогут? Поймите, нам очень важно знать имя этого человека.

Уго Эриксен отвёл глаза. Он был близок к тому, чтобы во всём признаться, сказать, что и он, и Борген, то есть Друм, давно уже члены «Свободной Норвегии», но сдержался и лишь понимающе кивнул:

— Я попробую.

* * *

Сообщение от Механика пришло не скоро и было разочаровывающим: личность человека в длинном пальто установить не удалось.

— Видать, важная шишка, — прокомментировал Макаров, когда Алексей подробно доложил ему обо всём, и тут же спросил: — Есть ещё какие соображения?

Балезин молчал. Почти всё, что требовал от него Центр, он выполнил. Почти… вот это «почти» и мешало.

— Попробую ещё один вариант, — вздохнул он. — А вдруг да…

— Какой?

— Отман…Он знает многих и среди промышленников, и в научной среде. Помнит почти всех лауреатов Нобелевской премии. Хотя… хотя шансы всё равно невелики: один из ста.

Макаров оживился:

— Попробуй, попробуй, задание Центра надо выполнить до конца. Ну, чего молчишь?

— Не всё так просто. Снова появляться в его загородном доме очень рискованно. Два раза обошлось, на третий может не пройти. Про городскую квартиру и говорить нечего.

— Почему?

— Его «телохранитель-хвост» Неслунд исчез окончательно, а я далёк от мысли, что гестапо оставит Отмана в покое, слишком важное место он занимает. Понятно, что серьёзный разговор возможен только в его загородном доме. Но прежде чем там появиться, надо убедиться, что за домом не следят. А это требует времени.

— Нет у нас с тобой времени. Балезин разозлился не на шутку:

— Да ты понимаешь, чем мы рискуем? Такую информацию, какую даёт нам Отман, мы ни от кого не получим!

— Понимаю, — глухо выдавил Макаров. — Но есть обстоятельства, которые отводят нам день, максимум два.

— Что за обстоятельства?

Виквик ответил не сразу. Посмотрел на Балезина с каким-то плохо скрываемым сочувствием, потом, опустив глаза, негромко произнёс:

— Тебя отзывают в Москву. Срочно…

С минуту молчали.

— А как же завод, тяжёлая вода? — спросил Алексей. — А с Отманом кто будет работать?

Макаров, казалось, потонул в табачном дыму.