Больше жизни, Хлоя Браун!

Рэд попятился, упираясь в стену, и Хлоя последовала за ним. Ее руки скользнули в его волосы, а тело плотно прижалось к нему, но губы ее были нежными, как лепестки. Ищущими. Нерешительными. Будто она не была уверена, как он отреагирует.

Как выяснилось, отреагировал он как голодный зверь.

Он не смог сдержать стона, вырвавшегося от ее прикосновения, не смог сдержать дрожи – не теперь, когда его кровь бурлила от осознания, что это на самом деле происходит. Ее губы жадно разомкнули его губы, и, когда она скользнула своим языком по его, Рэд издал раненый, отчаянный рык, который должен был сказать Хлое обо всем, что ей пришло бы в голову спросить.Ты нужна мне. Отчаянно нужна. Я и без тебя не пустое место и вполне справлюсь один, но я охренеть как не хочу этого, так что, боже, пожалуйста, не заставляй меня.

Он выронил блокнот. Его руки нашли ее талию, потом бока, потом ряд пуговичек, пришитых к краю ее джемпера. Дальше – ее волосы, выпрямленные волны под пальцами, потом нежный изгиб горла и наконец лицо. Он был везде. И этого было недостаточно.

Хлоя отстранилась и произнесла, запыхавшись:

– Прости меня.

Рэд осторожно снял с нее очки. Теперь она казалась юной и беззащитной, глядя на него расфокусированным взглядом.

– За что, милая?

– За то, что отпустила тебя, и за то, что так долго не могла сюда прийти. Мне надо было быть смелее. Как ты.

– Нет, – твердо и горячо сказал Рэд. – Ты как раз такая смелая, какой и должна быть. Это ты делаешь меня лучше. Ты самый смелый человек из всех, кого я знаю.

Она схватила его за футболку, притянула к себе и снова поцеловала.

В этот раз поцелуй был медленней, не такой нетерпеливый. Выразительные прикосновения. Мягкое давление ее губ:я хочу тебя. То, как она поглаживала его грудь руками:я скучала по тебе. А когда он переплел их пальцы? Словно фрагменты пазла встали на место.Я твой.Его мир стал розовым, как маршмэллоу, электрически-белым, шоколадным, земляным и тропически-океанским. В его мире было хорошо.

Хлоя снова отстранилась, и все немного потускнело.

– Нам нужно поговорить как следует.

О да. Как разумные взрослые люди.

– Или мы могли бы целоваться, пока у нас не кончится кислород.

Она улыбнулась, и сердце Рэда треснуло и снова затянулось.

– Я серьезно, – сказал он. – Если я умру – я умру.

Она рассмеялась, и воздух стал каким-то другим. Чистым.

– Идем, – сказала Хлоя, направляясь в его мастерскую, но не выпуская его руки до тех пор, пока не села, прислонившись к исключительной части стены, возле которой не были свалены в кучу художественные принадлежности.

Рэд сел напротив и попытался не таять от того, как чопорно она скрестила ноги и расправила юбку на коленях. Но потом его улыбка погасла:

– Хлоя, прости меня. Я психанул, вывалил на тебя все дерьмо из своей головы, и мне просто… не надо было так делать. Но ты прочитала мой список и знаешь, что я работаю над этим, и я надеюсь… Что ж, я надеюсь, этого достаточно.

Она мягко сказала:

– Достаточно. Рэд…

– Ой, погоди. Я кое-что забыл. – Он снова взял ее за руку и крепко сжал: – Я люблю тебя!

Уголки ее пышных губ чуточку приподнялись, пока она не взяла их под контроль. Рэд задумался, отчего он вообще считал ее холодной – или высокомерной, – когда, просто приглядевшись как следует, мог различить на ее лице каждую эмоцию, которую она пыталась скрыть под своей маской. А сейчас, с ухмылкой осознал он, сквозь ее напускную суровость просвечивало счастье. С таким же успехом она могла попытаться спрятать солнце под подушку. Он видел каждый выбивающийся наружу лучик.

Однако сказала Хлоя другое:

– К этому мы через минутку вернемся.

Рэд сказал себе, что это слишком серьезный момент, чтобы рискнуть засмеяться.

– Прямо сейчас, – продолжила она, – я тоже должна попросить у тебя прощения. Мне так чертовски жаль, Рэд. Я все знаю о той ситуации, которая тебя стриггерила. И тогда знала. Но не знала, как правильно отреагировать, – а должна была.

– Нет, Хло, – мягко ответил он. – Ты ни в чем не виновата.

– Не виновата, – согласилась она. – Но помнишь, что ты мне как-то сказал? О том, чтобы заполнять дыры друг для друга? Ты делаешь для меня разное, когда я не могу сделать этого сама. Я хочу точно так же тебя поддерживать. Мы сможем поработать над этим? Вместе?

Какая же она охренительно милая! Такая милая – и он ей нужен. Рэд закрыл глаза и медленно кивнул. Голос получился хриплым, как гравий:

– Да, любимая. Сможем.

– Хорошо. Потому что ты для меня целый мир, и я не хочу, чтобы ты сражался в одиночку.

Ее слова были словно бальзам для всех его ран и ожогов. Их пальцы переплелись так крепко, что Рэд надеялся, они никогда не распутаются.

– Ты, – тихо сказал он ей, – мое все.

Тоном сухим, как кость, она пробормотала:

– Льстец.

Рэд улыбнулся и ощутил эту улыбку всей душой.