Проведение Лондонского съезда продемонстрировало высокое организаторское мастерство его устроителей. Трудно поверить, что запрещенная партия могла собрать в столице иностранного государства более трехсот делегатов. Здесь были представлены не только враждующие фракции русского марксизма, но и к этому моменту полноправные участники, а не гости, как это было в Стокгольме, в лице польских социал-демократов, еврейского Бунда и латвийских социалистов. Как было объявлено, на тот момент партия насчитывала сто пятьдесят тысяч человек, но это было явным преувеличением.[175]
На первый взгляд наиболее внушительное доказательство силы марксистского движения на территории царской России было вызвано настойчивостью большевиков. Ленин надеялся полностью изменить стокгольмский вердикт и добиться принятия своих решений. его материальные ресурсы, результат экспроприации и манипуляций с партийными фондами, давали возможность добиться небольшого преимущества над меньшевиками. Ему удалось уговорить кое-кого из нерусских социалистов, но основное большинство ускользнуло от него. Потребовалось пять лет, чтобы Ленин осознал, что не может захватить русскую социал-демократию в целом, а должен выращивать своих людей, большевиков.
Подавляющим числом голосов съезд осудил партизанскую деятельность и экспроприацию. Вряд ли является секретом (доказательством служит масса свидетельств, приведенных в работах Ленина), что большевики поддерживали и готовили такие акции, получая хорошую прибыль. Даже в тех случаях, когда подобные акции приводили к убийству, что Ленин никогда не одобрял, их нельзя было сравнивать с массовым террором.[176]
Нельзя сказать, что у большевиков были «чистые руки». Некоторые бомбы, использованные в террористических актах против царских чиновников, в том числе и при попытке покушения на жизнь Столыпина в августе 1906 года, были изготовлены в лабораториях Красина. Меньшевики больше всего боялись, как к их действиям отнесутся социалисты за границей.
Не скомпрометирует ли группа, одобряющая грабежи и убийства, если это станет общеизвестно, всю русскую социал-демократию в глазах международного социалистического движения и сочувствующих? Согласно резолюции, принятой подавляющим числом голосов, запрещались партизанская деятельность, экспроприация и любые формы борьбы, ведущие к расколу партии. Подобные действия приносят страдания невинным людям, деморализуют и отталкивают народные массы, короче, наносят вред делу социализма. Члены партии, виновные в них, должны быть изгнаны из партийных рядов. В таком случае, наивно заявил один из делегатов, придется выгнать «много ведущих членов партии». Кто бы это мог быть? Запинаясь, Мартов, автор резолюции, объяснил, что резолюция не относится к действиям, совершенным в прошлом. Надеясь на чудо, меньшевики отчаянно верили, что Ленин, Красин и остальные признают себя виновными и откажутся от немарксистской, анархистской политики.
Даже после объяснения Мартова Ленин и еще тридцать четыре делегата проголосовали против принятия резолюции. Многим большевикам не нравились рискованные предприятия, поощряемые их лидером, и они не видели особого различия между массовым и индивидуальным террором. Но исходя из корпоративных чувств они воздержались от голосования.[177]
Но до решения проблемы было еще далеко. В июне 1907 года большевики совершили печально известную экспроприацию. В течение многих лет этот случай не давал покоя Ленину и стал, как мы поймем, в период между 1908 годом и Первой мировой войной одним из наиболее скандальных и мучительных воспоминаний для большевиков.
Голосуя против резолюции, Ленин был убежден, что их действия на фоне вооруженного восстания не будут играть серьезного значения. На Ленина оказывали влияние не глупые сомнения меньшевиков, а объективные факты. Если упущен момент вооруженного свержения царизма, то продолжающаяся партизанская борьба теряет всяческий смысл. Она попросту приведет к бессмысленной потере людских ресурсов, привлечет внимание полиции к большевикам и, что самое важное, отвлечет большевиков от решения первостепенных задач, связанных с агитационной и организационной работой.
Из Лондона Ленин вернулся в Финляндию. Он решил заставить своих соратников сосредоточить все внимание на парламентской борьбе. Подобная смена тактики не была внезапной; изменились обстоятельства и, кроме того, главные черты ленинского характера.