Болшевцы

Беспалов не знал, что Богословский поручил ему вести беседы с ребятами о приеме девушек именно потому, что считал Беспалова одним из тех, от кого можно было ожидать недостаточно сознательного отношения к девушкам, принятым в коммуну. Он не знал и того, что далеко не одному ему Богословский поручил вести подобные беседы. Тогда, скрывая свое смятение, Беспалов согласился.

Но теперь-то он знает, что нужно было ответить тогда Богословскому.

«Так, Сергей Петрович! Воровок, конечно, тоже надо перевоспитывать. Но почему же их нужно привозить сюда, в нашу еще молодую коммуну? Почему бы не организовать отдельную коммуну из девушек?»

Беспалов даже крякнул от досады. Никогда хорошие мысли не приходят во-время. Он приподнялся на кровати и крикнул, покрывая разноголосый шум:

— Звякнем завтра на собрании, ребята, общекоммунский протест… Не хотим, мол, девками коммуну губить. Себе дороже! Вы как?

Все притихли от неожиданной резкости его вопроса.

— Ну, говорите, как? — настойчиво повторил Беспалов.

— Подумаем. На собрании видней будет, — уклончиво ответил кто-то.

Беспалов сердито откинулся на подушку.

— Ну, думайте, — насмешливо сказал он.

В день собрания вся коммуна говорила о «женотделе». Болшевцы разделились на два лагеря.

Беспалов предвкушал предстоящую победу. Ему удалось сагитировать на свою сторону немалую часть товарищей. Едва часовая стрелка перевалила за семь, он повел свою буйную ораву в клуб, усадил в первые ряды и сразу же после речи Сергея Петровича попросил слова.

— Строим коммуну. Болеем за нее! — закричал он со сцены. — Не допустим, чтобы в один момент все прахом пошло! Блатные бабы любят распутную жизнь, карман любят звонкий. Воровство, пьянство, шалманный разгул — вот что ждет коммуну. Выправился Ванька, а какая-нибудь раскрашенная Сонька «Переплюй-вокзал» вильнет подолом, и поплыл Ванька по старому руслу.

— Крой, Беспалыч! Спасай коммуну! — буйствовали его единомышленники.

Стены клуба дрожали от грохота голосов. Председательский колокольчик звякал истерично и беспомощно.

Тогда поднялся Василий Новиков. Медленно спадало буйство ребят.

— Шпана мы, а не коммунары, — крикнул Новиков. — Кого боимся? Девчат? А на кой дьявол тогда трепаться, что из бывших воров мы становимся сознательными пролетариями? Девкам тоже, небось, надоело зря небо коптить. Нужно их взять. И всех, кто будет настраивать их на старое, гнать вон. Мы — коллектив, мы можем…

Тяжело отдуваясь, Новиков сердито смотрел на ребят. Рядом с ним стал Сергей Петрович и, словно продолжая прервавшуюся речь Новикова, сказал:

— Разве они не воровки? Разве не хотят жить так же, как и вы? Разве не наша обязанность помочь им в этом? Ведь они наши?

— Правильно… Наши… — подтвердили с мест.

— Посмотрите на себя, — продолжал Сергей Петрович. — Ходите грязные, лохматые, умываетесь только тогда, когда нужно ехать в Москву, а будут девушки — подтянетесь. Неудобно в растрепанном виде ходить перед женщинами. Так как же, брать нам девушек или нет?

— Долой! — закричали беспаловцы, но аплодисменты всего зала заглушили их разрозненные голоса.

— Брать! Возьмем! — кричали ребята.

Сергей Петрович поднял руку:

— Но уговор дороже денег. Придут девушки — не приставать.

— Ручаемся за них, а прежде всего за самих себя, — грозно напомнил Новиков. — Ив протоколе это записать. Сама ли какая полезет или к ней из нас кто-нибудь — все равно отвечает наш парень. Щадить не будем!

«А в общем здоровая забота, беспокойство за коммуну и у тех, кто „за“, и у тех, кто „против“», мысленно подвел Богословский итог собрания.

Одиноко вышел из клуба Беспалов.

— Сдали, обманули, — шептал он грустно. — За красивые слова коммуну отдали. Дьяволы…

В голове его возникали картины полузабытой уже гульбы у болшевского «барыги», вспоминалась Маруська, водка, московские гости — воры. Что-то похожее, казалось ему, ждет теперь впереди всю коммуну.

Погребинский был доволен результатами собрания. «Старики» в коммуне уже представляют собой надежное ядро. Он знал, с каким ужасом относились некоторые работники из педагогов к линии, взятой ОГПУ на численный рост коммуны. Им казалось, что это должно привести коммуну к развалу. По их расчетам выходило, что при таком ничтожном количестве воспитателей, какое было в коммуне, число ее членов не могло превышать трех-четырех десятков человек. «А мы вот еще и девчат возьмем», посмеивался Погребинский.

Но он понимал, что это дело не шуточное. Даже для самых лучших и стойких воспитанников прибытие девушек в коммуну будет серьезным испытанием. Издерганные, экзальтированные. требовательные женщины-воровки представляли собой тяжелый, трудно поддающийся перевоспитанию материал. Очень важно было умело подобрать первую партию.

Погребинский несколько раз съездил в «Новинки». Его внимание привлекли несколько молодых воровок, в их числе Маша Шигарева и Нюра Огнева.