Большие батальоны

Как показалось Фёсту, Воронцов был почти не удивлён, когда получил пробивший три (или несколько больше) слоя реальностей вызов по блок-универсалу. Ему пришлось, оторвавшись от ужина с Натальей, поспешить в рубку и включить стационарную СПВ, с большим трудом адаптированную Левашовым и Лихаревым для синхронной и синфазной работы с аггрианскими приборами. Теперь считалось, что канал, открытый с помощью тщательно отлаженной и постоянно контролируемой всей мощью Главного судового компьютера установки СПВ обеспечивает более чем восьмидесятипроцентную надёжность и безопасность. А с автономно используемыми блоками — одни неприятности. Минимум два раза — у Ирины с Берестиным и у Сильвии с Новиковым «хроноперелёты» закончились чуть-чуть удачнее, чем последний полёт Валерия Чкалова. Едва не потерялись друзья «в дали времён, в пыли веков».

Сам Дмитрий приводил такую аналогию: «Морю, естественно, всё равно, на чём ты там плаваешь. Есть даже мнение, что чем теоретически непотопляемей суда, тем чаще они гибнут от штормов и гораздо менее предсказуемых обстоятельств. Пример — «Титаник». Как известно, в процентном отношении число гибнущих в море кораблей за последнюю тысячу лет не уменьшилось ни на йоту. И всё же я предпочту выйти в штормовое море на толковом, оснащённом всем необходимым спасательном буксире, нежели на средневековом драккаре. При всей его романтичности и реальной мореходности».

— И что там у вас опять случилось? — осведомился Воронцов, мгновенно заметив, что попросивший о встрече Фёст сидит не в своём кабинете, а в движущемся с приличной скоростью автомобиле. С ним рядом — Люда Вяземская, любимая питомица Натальи. С ней он вежливейшим образом раскланялся, обменялся улыбками. — Катаетесь где-то по ночам, вместо того чтобы предаваться честно заслуженному отдыху. И с автоматами. Тебе, Люда, совсем не идёт. Излагай, Вадим…

Вадим изложил.

— Ну и что? Пока всё нормально. Ваше счастье, что они сразу в квартиру не ломанулись. Интересно, кстати, а как бы это в натуре выглядело — попытка взлома межвременного барьера штатным оснащением типового пожарного щита? Утёрлись бы и ушли или решились весь подъезд разнести, долбая стены, полы и потолки направленными кумулятивными взрывами?

— Не могу знать, Дмитрий Сергеевич, — ответил Фёст. Ему и самому затронутая тема была интересна, но отчего-то не сейчас. Но, бывало, он, коротая частые и долгие одинокие вечера и ночи в многочисленных комнатах жутковатой, если не кривить душой, квартиры, ничуть не лучшей, чем булгаковская на Большой Садовой, и сам не раз задумывался: имеет ли данное пристанище свойства того созданного Богом камня, который он сам не может поднять? Как, к примеру, квартира будет выглядеть, если рванёт над Москвой мегатонная бомба? Останется ли висеть над радиоактивной пустыней странное кирпичное сооружение с человеком внутри или всё же превратится в пыль и пар, а квартира продолжит существование в любой из остальных бесчисленных реальностей?

— Вы бы поручили, господин адмирал, роботу, обученному хронофизике, рассмотреть этот вопрос как в научном, так и в теологическом аксепте. Нас же сейчас интересует только сугубая эмпирика. Дело вот в чём…

Он, как Шура Балаганов, «монотонно, но довольно толково» изложил события целых суток в одной реальности и нескольких часов в другой. И доложил, что сам по поводу всего этого думает.

— Знаешь, по-моему — ничего странного, — беспечно ответил Воронцов. — И твой майор, и этот Хворостов — они на самом деле растерялись, как плохой штурман в тумане. И на вас ставку готовы сделать, и остерегаются всего на свете: подставы, провокации, прямой измены любого из своих людей. Ты ж такие вещи должен понимать. Люди создали что-то вроде подпольной организации, исходя из общности биографий и принципиального неприятия текущего положения дел. Создали, не совсем понимая зачем.

Профессионально, да и на генетическом уровне, они таким, как ты, всем, разбогатевшим и поднявшимся в девяностые, доверять не могут и не хотят. Для них, строго говоря, вообще нет сейчас подходящей экологической ниши. Как у Махно в Гражданскую. Выбирая из двух зол, на этот раз «белые» им вроде бы предпочтительнее. Но если и вы подведёте, то выжившим одна дорога — к уголовникам. Ты правильно просчитал — такие, как твой Борис Иванович, за тридцать тысяч рублей зарплаты всю оставшуюся жизнь новым «хозяевам жизни» кланяться не станут. Так и вас он пока согласен воспринимать только в силу общности прошлых биографий. Ваша сегодняшняя «совместная победа» ничего принципиально не изменила. Поэтому не нервничай, если в ближайшее время случится очередное выяснение отношений, и очень может быть, что разговор выйдет на повышенных тонах…

— Спасибо, Дмитрий Сергеевич, — вмешалась Людмила, — мы это тоже понимаем. Но что реально делать?