Большие батальоны

Олегу предложение верного паладина понравилось. Он почти забыл о существовании этой награды, не вручавшейся уже почти сто лет. А вот он, получается, её возрождает. Очень недурно. И перспективно, тем более сейчас, когда женщины уже и на передовой воюют.

— Кого конкретно, Ваше Величество?

Сильвия ещё раз сделала ментальный посыл, пристально глядя в глаза Императора, заставляя его снова забыть фамилии и внешность всех валькирий, кроме Инги.

— Да ты это, сам там… Всех, кого я наградил и обещал наградить. Ту немочку-красавицу, конечно, Вирен её зовут, кажется, и остальных, кто с оружием в руках…

Император помотал головой, словно пытаясь вспомнить, зачем он вообще здесь присутствует. Перед внутренним взором отчётливо стояла, вытянувшись в струнку, эта самая Инга. Хороша, чертовка, очень хороша! Главное, высокая! (Женщин небольшого роста Олег недолюбливал. Помнил, только по книгам и фотографиям, конечно, свою прапрабабку, императрицу Марию Фёдоровну, ростом едва метр шестьдесят. Её муж, Александр Третий, постоянно сетовал, глядя на наследника, будущего Николая Второго: «Вот же датчанка! Всю породу испортила». И оказался прав.) А Инга — не верста коломенская, но очень соразмерная. И взгляд прямой, честный, и в то же время какой-то… Ласковый, что ли? Новый орден рядом с офицерским «Георгием» к бальному платью кавалерши ей очень пойдёт. Не забыть бы послать приглашение на субботу…

— Всё, господа, — словно очнулся он. — О наградах после полной победы разговаривать будем. У нас тут весьма важный вопрос, исключительно важный. Сейчас адмирал Гостев вам доложит…

Сильвия незаметно приложила к вспотевшему от нервного напряжения лбу надушенный кружевной платочек. Почувствовав тонкий волнующий аромат, окружающие мужчины автоматически повернули головы в её сторону. Она улыбнулась всем сразу и глазами показала, куда на самом деле нужно смотреть.

А мимо Секонда снова пролетели генерал-адъютантские погоны, ибо, затевая разговор о наградах, Олег как раз и собирался поздравить его с долгожданным чином. И напрочь забыл. Слишком пристальное внимание леди Спенсер, или же госпожи Берестиной, как кому нравится, имело для мужчин контузящие последствия. За очень редкими исключениями.

Морской министр, машинально разгладив полуседую шкиперскую бороду, начал говорить голосом, мало приспособленным к закрытым помещениям. Если выработался ещё в гардемаринскую пору «командный», позволяющий в шторм на палубе учебного парусника доносить свои мысли и эмоции до работающих на реях матросов, то к салонным интонациям вернуться почти невозможно. Изо всех сил стараешься, и не можешь добиться, чтобы дамы в другом конце актового зала не слышали, как ты в доверительном разговоре с партнёрами по ломберному столу митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского поминаешь, с динамитом его срифмовав и обер-церемониймейстером переложив.

— Должен вам сообщить, господа, что все наши старания по умиротворению бывшего нашего британского союзника и партнёра успехом не увенчались. Мы очень надеялись, как и говорилось на прошлом заседании Главного военного совета, что англичане одумаются, поймут, что война на истощение им ничего хорошего не принесёт. Но кабинет Уоллеса и Виндзорский двор решили иначе. Намеченная ими крупномасштабная провокация с нашим якобы десантом на Мальту нами сорвана…

— И здесь Мальта! Вы что, провидец, что ли? — спросил Чекменёва сидящий рядом министр финансов, уже посвящённый в тайну операции полковника Ляхова.

— Обычное совпадение. Гораздо более частое, чем принято думать, — шёпотом ответил генерал, чтобы не навлечь недовольный взгляд и зловещее покашливание Императора.